Ігор Лапинський «эхо чёрных скал»
Дата: 13 Червня 2017 | Категорія: «Поезія» | Перегляди: 1948 | Коментарів: 1
Автор_ка: Ігор Лапинський (Всі публікації)| Редактор_ка: Дмитро Авер'янов | Зображення: Ricardo Mazal
Ігор Леонтійович Лапінський (29.06.1944) – поет, журналіст, музикознавець. Дитинство пройшло у Варшаві, юність в українському місті Вінниця, де, з товаришами (А. Ключів, Е. Аптекман, А. Філін), в 1962 р створив групу поетів «Вінницькі марфути (марксисти-футуристи)». Група випустила самвидавчий журнал «Інфаркт міокарда» і була нещадно розгромлена КДБ. Як наслідок – рекомендація вищезазначених органів не займатися діяльністю в галузі художньої літератури. У 1964 р І. Лапінський вступає до Київської консерваторії, яку закінчує в 1969 р
Працював викладачем Вінницького педінституту, музичним редактором (радіо, телебачення), літературним редактором на кіностудії ім. О. Довженка. Автор поетичних книг: «Огни Святого Эльма» (СПб., 1992 р), «LUDI» (Київ, 2000), «Утро бессонных крыш» (Київ, 2002 рік), «З невидимого космосу» (Київ, 2005 року), «Избранное» (Київ, 2009 р), а також книги для дітей «Дотепно і незвично про інструмент музичний».
Автор понад 100 поетичних публікацій в літературних журналах, альманахах, антологіях. Серед них них: «Дружба народов», «Огонёк», «Знамя», антологія «Освобождённый Улисс», «Антологія російського верлібру» (Москва), «Звезда Востока» (Ташкент), «Черновик» (Нью-Йорк), «Часы», «Митин журнал», «Эксцентр-эксклибрис» (Санкт-Петербург), «COLLEGIUM» , «Соты», «Граффити», «Самватас», антологія «Каштановий дом» (Київ), «Многоточие» (Донецьк), «Новые облака» (Таллінн), «Атлантик Рев'ю» (Нью-Йорк) тощо.
Лауреат літературних премій: «Планета поета» імені Леоніда Вишеславського (Київ, 2007), Міжнародної премії імені Арсенія та Андрія Тарковських (Москва-Київ, 2010 р). Живе в Києві. В літературних союзах, асоціаціях та інших подібних об'єднаннях не перебуває й не перебував.
З нової книжки віршів і прози «Дети индиго»
ИСЧИСЛЯЯ СУДЬБЫ ДЕТЕЙ
Бомж под зонтиком
Шествует осторожно,
Ноги в тяжёлых чунях не отрывая от земли.
Глаза бомжа кельтские, синие…
Им вторит небо, полное синих птиц.
Бомж под зонтиком
Курит пенковую трубку
Набитую голландским пахучим табаком.
Горести, радости жизни
Пережёвывает беззубым ртом.
Тяжёлые резиновые чуни
Бороздят асфальт, болото, пыль и песок,
А дальше - «ох и ах!» надежд несбывшихся, а вдобавок
Бомж любит Шуберта, «Мнимые солнца» беззвучно поёт.
Бомж под зонтиком
Роется в мусорных баках, а они тоже голодные
И ржавеют медленно, хватаясь за жизнь.
Глаза бомжа узкие, восточные,
Щурятся, умножая всеобщий сон.
Чуни бомжа наступают на мины, но те не рвутся, наступают на острия
цветочных ростков, но те даже не гнутся, ибо крепки они какистошный младенца крик!
Бомж давно сбился со счёта,
Исчисляя судьбы детей.
Тяжёлыми чунями топчет пластиковые бутылки, собирает их в большие
мешки,
Отдельно – стеклянные, и далеко слышен бутылок тех звон и хруст.
Роется в голодных баках, ищет поджаренную жар-птицу, ищет
полбуханки хлеба, глоток пива, а повезёт, так и водки глоток, а вдруг совсем повезёт, а, вдруг амстердамский табак?
Молчат голодные баки,
Ржавеют медленно, хватаясь за жизнь.
- Эй, вы, ау! Ищущие, страждущие, ждущие и жаждущие! – кричит прохожим, кричит холодным домам, - вот зонтик, бегите сюда,
прячьтесь, места хватит всем!
Теплеет и не тает лёд, теплеет и не тает снег, а люди бегут за надеждой
и убыстряют свой бег.
Жёлто-синей синицей порхает она в снегу:
Горький, горячий комочек жизни, надежда-синица уходит, летит,
петляя, летит сквозь пургу – куда?
Бомж под зонтиком
Родился в Чернобыле
Двадцать шестого апреля, в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году,
и мерзость запустения ему ни по чём.
Глаза бомжа детские, синие…
Им вторит небо, полное синих птиц.
27 января 2016 г.
СНАЙПЕР
Так что же случилось со всеми нами, почему в гости друг к другу не
ходим?
А если ходим, то редко, очень редко, почему?
Вместо нас ходят годы, чугунными стопами ходят годы.
Ходят годы чужие, ходят годы враждебные,
веют над нами тоже годы чужие, веют над нами.
В этой кромешной как сто смертей черноте мы раскрашиваем
красивыми картинками бельма глаз.
Мы раскрашиваем катаракту, чтобы не видеть прицел снайпера,
внимательно глядящего на нас.
Ежеминутно, ежесекундно,
Прищуренно глядящего на нас.
И вместо тяжести приходят ещё большая тяжесть, а вместо смирения
приходит забвение сквозь чёрную катаракту обугленных глаз.
Ящик мигает, глаза моргают.
Ящик мигает, глаза моргают.
Прищуренный снайпер смотрит на нас.
9.02.2016
СТИХИ О ПРЕКРАСНОЙ ДАМЕ
Мы юны и мы повсюду
там, где ты, Bella Donna, там, где ты.
Белладонна – красавка обыкновенная, сонная одурь, красуха, бешенная
ягода, вишня бешенная, красавка-бешеница белладонна.
Мы юны и мы везде и повсюду –
в клюшках победных хоккеистов,блеске зеркального карпа,дыхании чабреца,пчеле, звенящей в объятиях паука;в улыбке Гагарина,в одинаковых польтах и шляпах советских,в трещинах не нужных никому церковных колоколов,и в крохотных буковках сносок к Иманнуилу Канту,и в non legato Гленна Гульда, и в заусеницах юной совести нашей тоже мы, везде и повсюду - мы.
И ты, Bella Donna вместе с нами, между нас, под нами, над нами,
красавка-бешеница белладонна.
Ты врывалась в наши весенние сны, в завтрако-обедо-ужины за 60 коп.,
в бессонные нелепые мечтания, но мы тогда, в те далёкие шестидесятые не каялись и не молились, ибо не знали мы, что такое каяться и молиться вообще.
Взамен наливались чёрным вином – отравой между жизнью и смертью,
наливались ядом сладким твоим, о, Bella Donna!
Не знали мы, что такое молитва в те юные годы, а если бы, даже,
молились?
Вся жажда жизни, все вздохи и касания, и неприкаянный осенний рёв
одиночества, всё это устремлялось к тебе О! и ещё раз О!, Bella
Donna!
Избегали тогда мы слова «любовь» - казалось оно пошлостью,
поверхностным советским мяуканьем, а пошлости мы боялисьпуще тебя, белладонна.
Проще всего назвать тебя «похотью», тысячи раз на день от тебя
отрекаться, закопав себя в землю по пояс, ведь не родишь тылюбому из нас двадцать детей?!
«Было б от кого рожать, - отвечала всегда ты, - от вас, мастурбаторов,
что ли, сующих в кого попало, непонятно что сующих»?
А знаете ли вы, что такое младенец, умирающий на руках? Ребёночек
четырёхлетний, умирающий от удушья у тебя на руках? один за другим, один за другим умирали дети, дети умирали на руках во все времена и народы».
Отвечала, морщась, ты, уходя в кромешную пьянь и мерзейший,
подстилочный блуд, Bella Donna.
Да, ладно, была бы ты дворняжкой, шалавой, дешёвкой, так ведь нет!
Была бы ты подлой блядью, готовой душу продать за автомобиль
москвич, так ведь нет, кто ты, Bella Donna, кто ты?
Это эхо чёрных скал знает, кто ты, испуганная шулика, знает – кто ты.
Это эхо белых скал знает, кто ты, безвестная горлинка, летящая прямо в
солнце, знает, кто ты.
Это знает голубая фиалка, проклюнувшая синий лёд, знает, кто ты.
Знает бездомный плач скомороха, знает кто ты.
И тающий вечерний свет знает, и утренний белокровный свет знает, и
знают окровавленные следы на тающем весеннем снегу, знают о тебе всё.
Знают всё.
Там, в глубине души, так далеко, куда не может добраться даже страх,
есть крохотный, но безграничный простор,есть трепетный беззвучный простор.
Там отпускает грехи Господь.
Отпускает грехи, Bella Donna.
13 июля 2016 г.
ЛИПА
Эта липа, что ломится в моё окно на балконе, вот-вот зацветёт,
и запах её – сладкий голос беззаботного полдня,а небо её вечно, оно поверх тщедушного неба людей, поверх всего, что мы можем.
А что мы, вообще, можем?
Мне не сосчитать листьев моей липы, а кому сосчитать?
Мне не сосчитать всех шагов моей долгой жизни, и даже остановок я не
помню.
Лишь некоторые в туманном стойбище далёкого хора событий, что-ли?
Помоги мне вспомнить, липа, молочный свет моей матери.
Далёкое счастье вспомнить помоги.
19 июля 2016
* * *
Дети это маленькие динозавры, у которых начисто,
начисто и полностью отсутствует хищность.
Смеются они длинными рядами молочных зубов и разве что сосок
матери больно укусят.
Дети живут в игре, с визгом катаясь с горок, с визгом катаясь на роликах,
неизвестное видят как известное, с известным же просто играют.
Хищность и плотоядность, ядение плоти и яда в пушистом цветке
ладошки не помещаются.
В мягком коготке динозавра смеющегося
не помещаются, но, вдруг, как больно, когда уходит папа или мама и будет жить далеко-далеко…
Далеко-далеко, навсегда.
Дети не любуются закато-рассветами, клумбами цветов, стаями птиц,
ибо это живёт в них самих, внутри бесконечной натуры, в раскатах судьбы бесконечной
ежесекундно и непрерывноживёт.
Падают с неба звоночки: фиолетовый, красный, синий, зелёный,
жёлтый, витражи Томас-кирхи вторят им, и дети поют.
Поют так же просто, как падает капля с ресницы Господа на ресницу
слепого, слепой прозревает, и дети поют:
Meine Seel erhebt den Herren!
Возвеличит душа моя Господа!
18 марта 2016 г.
ПАРУС ЛЕРМОНТОВА
За верболозом, за далёким верболозом
солнце встаёт, снова солнце встаёт.
Сквозь туман река блестит как путь предназначенья.
Каждой молекулой, каждым атомом своим блестит кремнистый путь
предназначенья.
Я не умею ходить по тебе, река, но я могу плыть,
могу плыть по тебе, тёплая река.
Горячая река, холодная река, кипящая река!
За моими плечами парус Лермонтова, я плыву против течения, ибо
только так я умею плыть, только так я умею жить!
Единственная, горькая
река моя,
река.
2 августа 2016 г.
1
