1

Не поверите.

Я уже почти год как не езжу ни троллейбусами, ни трамваями, ни автобусами Киева. Дома сижу, стихи пишу. Ну, в несколько ближайших супермаркетов захаживаю да к маме с покупками из них. Пару раз в месяц выбираюсь на литературные студии: расстояние от моего дома до мест их проведения не превышает трёх километров, но я теперь всякий раз плетусь туда пешком – и мне эти 3 км тридцатью кажутся, особенно в непогоду… Ну, уж если надо куда-то далеко, то выручают… метро и маршрутки, столь неприемлемые для меня ещё год-полтора назад.

Меня из «наземки» родного города как молнией выбило. После того, что случилось 20 января 2012 года, мне стало просто унизительно быть пассажиром. Даже своих любимых 1123 и 4008, 5925-5926 и 6000-6021… По сути троллейбусы и трамваи служили мне эдакими «костылями»: коль уж ограждён от допуска к управлению транспортными средствами (это в век скоростей-то!) – ну, хоть как-то выручали «Татры», «ЛАЗы» и «Авианты». Как при полиомиелите: без костылей вообще не можешь передвигаться, а с их помощью – ну хоть как-то…

Так что же произошло? – спросите вы.

Мечта у меня сдохла. 27-летней выдержки.

И уничтожил её тот самый Димончик, с которым я носился, аки с писаной торбой, почти во всех стихах. Жалкий пианист, которого я считал лучшим другом и с которым ещё совсем недавно хотел жить в Иннеаре – через дорогу друг от друга. Идиллия наша держалась на его обещании никогда не садиться за руль. Он знал, что я с туманной юности хотел удивить его своим водительским мастерством и что при первой же возможности я это обязательно сделаю. Даже неоднократно интригующе спрашивал, соглашусь ли я стать его водилой, если у него вдруг появится тачка. Можно только представить, с каким упоением я ждал момента, когда она свалится с небес на его субтильные плечи.

И вот она его-таки нашла – и 20.01.2012 он повёл её сам. Точнее, ещё осенью 2011-го он пошёл на курсы, получил права и стал шоферить. Навык он продемонстрировал такой, что беспристрастный респондент смело сказал бы, что Димон уже две пятилетки рассекает.

С этого дня мне стало просто унизительно быть пассажиром.

Пусть лучше он будет пассажиром.

Моим!

Я ни на йоту не разлюбил Иннеару – просто, если до своей фатальной даты я предпочитал поселиться в самой гуще троллейбусных сетей Лазамеру, то с этого дня – минимум в пятидесяти километрах от любого мегаполиса. И почему-то меня больше всего тянет на северо-запад от столицы, где трасса  прямая, живописная и наименее загруженная. Представляю себе скромный трёхкомнатный домик среди берёз и рябин, в ста или двухстах метрах – аналогичный особнячок друга (теперь уже, увы, не Димона), а вокруг – просеянные лучами Омиундра лесопосадки: где гуще, где реже… Друг, конечно, волен выбирать себе место жительства сам – и, если он предпочтёт поселиться в самом Лазамеру – пусть будет так. Понадоблюсь для преферанса или маджонга – ну… я вас умоляю. 50 км – это 20 минут.

В идеале надо было бы и этого пианиста туда захватить, но – исключительно в качестве добычи. Машину-то свою он повёл ногами, а такое не прощают сами молекулы иннеарского воздуха: законопослушные мальчишки, взявшиеся «оприходовать» разбойника, являются лишь исполнителями воли свыше. Так же, как в Украине или России деревенские сорванцы предлагают друг другу пойти половить пескарей или раков, в Иннеаре тот же Поммику Зиоргечиэ не раз предлагал Мылынчи Сентимари: «Пошли, разбойников половим!»

Тот Димон у них бы хрустел всеми косточками. Шуточное ли дело – заангажировать иннеарянина, втереться к нему в братаны – и кинуть на мечту. Я ему должен был торжественно показать, как автомобиль может разгоняться до любых скоростей без малейшего участия ног в управлении – а то и вовсе чтобы машина ехала в беспилотном режиме. Звучит же терменвокс без прикосновения рук (не говоря уж о ногах!) музыканта к инструменту… Да ещё и изобретён был когда!

В 2005 году мне был дан знак свыше: не с Димоном надо было дальше иметь дело, а совсем с другим товарищем (тоже Дима, кстати, но если проникнуться энергетикой одного и другого Дмитрия хотя бы по видео, где они рассказывают об отвлечённых вещах, то всё становится ясно). Я же соблазнился «примагнитить» свою душу к Димону-пианисту, за что и поплатился. А с толковым и бескорыстным Димой-художником, который к тому же и машину водить не собирается по своим глубоким убеждениям в пользу развития общественного транспорта в крупных городах, моё общение как-то незаметно сошло на нет. В чём я каюсь, уже больно «ударившись»…

Любой бал рано или поздно заканчивается. Мой пассажирский бал грохнулся, как гроб с телом Брежнева на дно могилы. Но жизнь, несмотря даже на обетованный апокалипсис 21 декабря 2012 года, продолжается. И мне пора переходить на новый виток, ибо даже, скажем, ряд восьмизначных натуральных чисел долог, но конечен – и на смену ему приходят числа девятизначные.

Троллейбусы я по-прежнему люблю.

А вот участь свою пассажирскую, когда мне вот такое испытание на прочность подсунули, ненавижу. Только хватит, господа хорошие, мне из «добрых» побуждений советовать идти работать кондуктором – дескать, кондуктор не пассажир!

Сами идите гавкать на людей за талончик…

Конец света был бы мне выгоден. Не то чтобы уничтожение земной цивилизации, а просто перезагрузка жизни на планете. Как компьютер. Ведь текущую «шахматную партию» я проиграл – и никого не волнует, что я её и начал без ферзя по нелепому недоразумению. Самым достойным ходом было бы смахнуть вражеские фигуры вместе с собственным одиноким королём с доски да начать новую! Чего тянуть до мата эту жвачку, спрашивается?

Но – 22 декабря я проснулся всё в той же неубранной комнате; компьютер, плита и унитаз на прежних местах, литстудии (до которых хоть первую плохо стоящую машину угоняй как можешь!) – тоже… И вечный спутник, с которым меня никто не хочет видеть, – это моё хроническое хреновое настроение.

Заберите меня отсюда, Маратик с Арсенчиком! Вам же веселее будет! Не то меня тут эти тётушки закормят так, что я со своим пузом уже ни в какие ворота не пролезу… Всё вбухивается в жратву. А если бы вместо лишней еды деньги копились на услуги автоинструктора, – димоновское вождение у меня просто бы смех вызывало.

«Покушай, покушай…»

Лучше балеруна какого-нибудь худенького возьмите себе за мишень да и потчуйте. Только потом не посылайте его ко всем чертям с матерями, когда он станет вам ныть над ухом: вот, мол, где мои фуэте да па-де-труа!

В Иннеаре водить умеют все – и не только водить. Потому там я никого не удивлю тем, что на скоростной трассе обошёлся без помощников. Но тут и другая сторона медали – порадуюсь я за себя часок-другой, а дальше… останется только понять, что опять боролся за очередную мелочь. В Киеве имело смысл научиться водить как можно раньше – пока ещё основная масса пацанов не отошла от кульманов в НИИ да реактивов в школьных химкабинетах. Не обзавестись автомобилем – подчёркиваю! – а всего лишь научиться им пользоваться. Однако всё моё окружение словно исполняло волю неведомого дяди в штатском: вот тебе еда, вот тебе шмотки, компьютерные игрушки и прочие безделушки… Что угодно, только не удовлетворение потребности в пацаньей страсти. Как говорится, открыты Марс, Юпитер и Сатурн; Плутон открыт, но мне туда не надо!

Всем спасибо. Хотели повысить тонус, а повысили билирубин.

«Ты же поэт классный, ля-ля, фа-фа, да не меняй поэзию на баранку…»

Вон Стас Пьеха – певец, да и певец. Пел бы себе и пел до восьмидесяти – или насколько голоса хватит. А спрашивается: зачем ему ещё и уметь водить машину? Даже великая и грозная Эдита Станиславовна ему в этом не воспрепятствовала, правда? – наоборот, благословила. Зачем, зачем… А затем, что не пятнадцатый век сейчас на дворе! И никто поэзию на баранку не меняет: Высоцкий, Бродский, Цой, Окуджава – все водить автомобиль умели. Ни у кого одно другому не мешало. Белла Ахмадулина свободно водила машину – так это дама, на минуточку. Что вы из меня делаете Елену Мухину после травмы?!

Там, по ту грань бельмэрижу, у меня будет всё. Оно-то и у остальных мальчишек будет, и пока я не знаю, чем именно будет вызвана моя и только моя иннеарская радость по жизни. Ведь смотрите: все знают, что Андрей Шевченко – выдающийся футболист. Но если бы все без исключения люди Земли (ну, разве что кроме младенцев и глубоких стариков – аналогов которым в Иннеаре, кстати, нет) забивали голы и передавали пасы не хуже его, то… ценность Шевченко как форварда пропала бы сама собой. По той же причине и редкие марки ценятся, и уникальные монеты – вплоть до неправильно отчеканенных…

«Ещё бы только друг был рядом со мной…» – пела ещё в 1959 году Майя Кристалинская в песне «За рулём». То есть – тема данного чувства вечная. Представляя Димона справа от себя в его машине, я окрылялся так, что готов был сам исполнить этот старый шлягер перед всеми семью миллиардами населения. Если верить его тогдашним обещаниям, это был не мой, но – наш обоюдный сакральный сценарий. По мере того, как вождение бы мне надоело, я бы снова пересел себе в общественный транспорт Киева – и пусть бы тогда он и сам потихоньку научился сначала трогаться с места, потом разгоняться, а потом – глядишь – и оценивать дорожную обстановку. Ясное дело, что нажимать педали ногами я бы ему не позволил, однако до применения силы вряд ли дошло бы: Димон сумел убедить меня в своей надёжности. Ну, если я коту буду говорить: смотри же у меня, не гавкай! – было бы это наездом на свободу действий кота?!

Братюньки в его лице у меня больше нет.

Можно поменять ложку на вилку, шило на мыло, север Киева на центр Житомира… Но лучшего друга (а он меня таковым тоже считал) на три педальки – согласитесь, это неравноценный обмен даже на Марсе!

Все мальчики на свете делятся на не водивших и родивших…

В Лазамеру есть места, на первый взгляд ничем не отличающиеся от киевских – особенно среди незаселённых участков трасс. Столбы как столбы, контактная сеть (или её отсутствие), знаки, разметка… Ну, разве что рекламный щит может выдать местность своим содержанием (одно дело – физиономия депутата с призывом голосовать за него, а другое – мордашка пацана с наполовину надутой кемпинговой подушкой в губах). Но если между Феофанией и Чапаевкой отчаявшегося парня гложет чувство безысходности, то между Дальней Чупринкой и посёлком Юэмироту у того же парня будет чувство такой свободы, что его не смутит даже некоторая неухоженность обочин. И вот он бредёт по символическому тротуару дороги в неизвестность – всё дальше от конечной 81-го и 83-го троллейбусов, навстречу – редкие легковушки и куда более частые грузовики и автобусы, и знает, что он сам хочет пройтись по этой местности пешком (а иначе бы гнал эдак 320 км/ч с ветерком). Шум дороги почти не будет заглушать мелодию, которую станет напевать одинокий странник в модном прикиде собственного авторства… Стемнеет – и парень найдёт себе автомобильчик по вкусу. Где? Да среди берёз! По запаху, в конце концов, поймёт, что он ничей. И через пятнадцать минут будет дома, и на следующее утро уже будет в салоне троллейбуса 8469, эксклюзивно пущенного на 2-й маршрут…

В Иннеаре ничто логичное не запрещено. Если в определённых рамках там даже алогичности узаконены, то чтобы парень не мог обкатать сиреневую «Микидарию» только потому, что не подошёл идеологически к  когорте венесуэльских солдат… Смешно? Было бы смешно, если бы земные законы не были слезоточивым оружием для тонкой психики таких парней.

Дима-художник поведал мне, как буквально так же странствовал по Украине и России, идя пешком по нескольку десятков километров и просто радуясь летним, осенним, а то и зимним пейзажам. Попался попутный автобус – здорово; не попался – тоже здорово! И сдавать на права для того, чтобы радоваться каждому мгновению жизни, как-то совсем не надо!

А вдруг мы после наших земных миссий присмотрим себе домики неподалёку друг от друга и будем точно так же бродить среди поющих рощ и рождать новые песни? Это же то, ради чего и стоит жить! «Микидарии», «Ванчалазы», «Спородиэлии» – это уже вспомогательные моменты… Они там к тому же безобидные все, и там нет такого, что кто-то у кого-то украл мечту о первенстве в обкатывании автомобиля. Да, Дима моложе меня на неполные 13 лет. Вроде бы логично мне обкатать машинку первым. Но – это в Киеве или Улан-Баторе логично. В Лазамеру или Бонуораже ни у кого нет возраста – есть только точка отсчёта времени индивидуального бытия, и смерть обусловлена не старением (не на тех напали!), а осуществлением того, что запрещено самой природой. 13 лет… Вы вспомните, насколько старше Мылынчи были Поммику и особенно Эрипон – а резвились среди сараев, как сущие одногодки!

Печаль украинского (да и российского) совка в том, что старики требуют почёта к себе независимо от того, дали ли молодым дорогу. Одним из «мемов» современного Интернета стал термин «метробабка» – «особый подвид самок человека пенсионного возраста, представительницы которого отличаются нарочитой конфликтностью и повышенным до запредельного уровня чувством собственной важности вкупе с претензиями на духовность и скромность» (цитата из «Луркоморья»). Эти мерзкие особи уже до того распоясались и продолжают травить пацанов (вплоть до студентов), что не всякого желающего расправиться с ними можно отнести к психам. А уж если претенциозная старуха выбивается в круг влиятельных лиц – не один десяток креативных ребят может крупно пострадать морально. И ведь никак не накомандуются, чёрт бы их побрал! Димона тоже заставила сдать на права бабушка-пианистка… Впрочем, она не эсэсовка и не гестаповка, чтобы его заставить, да и он не маленький ребёнок, чтобы стукнуть кулаком по столу и сказать: у меня есть водитель, мать твою так!

А вот «козырем» иннеарского общества является тормута мальчишек, ибо только они обладают свойством уничтожать скуку, что понятно даже пятилетней киевской девочке. В этом и выигрыш моего параллельного мира: козырь выбран правильно. Мне бы за хорошее состояние продать какой-нибудь стране идею главенствования пацанов, не испорченных ни армией, ни рабоче-крестьянскими низменными нравами, ни водкой или пивом да сигаретами… Формально Совка уже нет более двадцати лет, но социум Украины, увы, ещё долго будет во главе с метробабками.

Случай с Димоном – это как Хиросима и Чернобыль. Был атом мирный, стал сами видите какой. Был йод полезный, стал радиоактивный. Всё меняется, и не всегда в лучшую сторону… Когда всё произошло, я от души пожалел, что в Иннеаре нет службы госбезопасности.