Свиное общество

---

(отрывок из «Великой силы МЯУ!!! -2»)

 

Кузов, словно гигантскими розовыми арбузами был заполнен свиньями. Но это были не совсем обычные свиньи. Они были абсолютно, даже можно сказать безупречно чистыми, словно сошли с картинки какой-нибудь детской книжки. И еще они были такие сытые и довольные, что Тишка невольно вспомнил о еде:

— Эх, нам бы не терять рюкзак, а заполнить его едой всякой…

— Катящийся камень пылью не обрастает, - многозначительно сказал вдруг самый крупный свин и довольно хрюкнул.

— Мы не камни! Нечего нас сравнивать, - обиженно заметил Тишка.

— Это такая английская человеческая поговорка, хрю… - сказал толстый свин. - Это мудрое изречение говорит о том, что путешественник — легкий, как ветер и свободный, как небо. У странника нет лишних вещей типа рюкзаков, домов, фабрик, заводов и пароходов…

Тишке тут же вспомнилась поговорка, которую ему вчера лишь объяснял Четан. И вот теперь он, Тишка, влез в кузов и чувствует себя полным «груздем». Это ж надо сразу же показать себя таким не сообразительным! И перед кем!

— Не слышал такой поговорки, - сказал Четан, видя, что друг смутился. - Спасибо, что просветили. А вы, наверное, много путешествуете?

— Научно-популярные журналы читаю, - серьезно ответил свин.

— Журналы?! - недоверчиво приподнял брови Четан.

— Рядом с нашим свинарником — свалка. Оттуда частенько хорошую макулатуру к нам задувает, - пояснил свин помельче. - Я, правда, редко читаю. А вот Сократ обожает похавать вкусненького чтивца…

— Вас Сократ зовут? - удивился Тишка и почему-то посмотрел сперва в шумно пыхтящий пятачок, а потом в миниатюрные черные глазки большого свина.

— Хрю, хрю! Сократ! - с гордостью за своё редкое имя закивал тот. - А это — прошу любить и жаловать — мой преданный дружище Хрюша Помойкин, умный и прекрасно воспитанный молодой кабанчик.

— Хрю. Помойкин, - кратко отрекомендовался Хрюша, он был почти в два раза меньше своего друга Сократа.

— О чём вы говорите! - вступила в разговор крупная свинья. - Прекрасно воспитан тот, в ком более ста килограммов!

— Вы все невопитанные, хоть и многоцентнерные! - подал голос кабан, стоявший в дальнем углу. - По правилам хорошего тона вместо того, чтобы трещать без умолку о себе, нужно сначала спросить об имени собеседника, улыбнуться ему… вот так… и вежливо поинтересоваться его делами.

— Хрю! А как вас зовут? - добродушно откликнулся Хрюша Помойкин задорным голосом. И все свиньи посмотрели почему-то на Тишку. Наверное, его упитанность внушала им уважение. Кот снова почувствовал себя на сцене.

— Тишка. Кот. Знаменитый арти… То есть великий поэ… Извините, просто кот. Женат. Шестеро детей и четверо внуков, - чуть ли не заикаясь, промямлил он. «Сейчас они будут нас расспрашивать: откуда мы, куда, где успели побывать. Мы начнем рассказывать, всё будет хорошо, а когда доберемся до вчерашних событий в беседке…» Тишке вдруг стало так противно на душе, что он вскочил и судорожно бросился к выходу.

— Мне нужно идти… Чет, пошли! Нам в другую сторону!

— А Титаник плывёт… Куда нам деться с подводной лодки? - задумчиво, будто сам себе прохрюкал Сократ.

— Да, мы уже давно едем, Тишка, - Четан аккуратно оттеснил друга от борта. - Двигаться вперед и только вперед! Это закон дороги!

— Ну вас! Умничаете все. Эти вообще — всю жизнь пятачком в луже — и туда же! Всем только бы поучать! Мол, ты дурачок, Тишка! Послушай наших советов, ума наберись! А я, может, тоже… научить могу! Подумаешь! - завозмущался Тишка себе под нос, но выпрыгивать больше не порывался.

— Что это вы там бубните? - строго спросил из своего угла кабаний ценитель этикета. - Разве вам не известно, что где больше двух — говорят вслух?

— Я хотел бы представить своего друга Четана, очень талантливого писателя, - бодро начал Тишка. - А за мурлыканье под нос простите… М-м-м… У меня просто проблемы с голосом. Да и вообще проблемы… - и он тяжело вздохнул.

— О-о! Вы хотите об этом поговорить?! Любезнейший, распахните свою драгоценнейшую душу прекрасному психологу! Я, Сысой Хавало, помог своей психологической помощью не одному превосходному индивидууму! - оживился пятый кабан, стоящий рядом со знатоком хороших манер.

— Да, Сысой Хавало — известный в узких кругах мастер, - похвалил его Сократ. - Он такой же известный, как я — философ.

— Да! - подтвердил этик и это его «да» прозвучало, как отрыжка.

— А еще других учите! - возмутилась свинья. - Разве не знаете, что в обществе некультурно икать и, пардон, отрыжковать!

— Простите-извините! Это желудок! Это из-за помоев. Мне нужно диетическое питание. Из-за этого, кстати, я и отправился досрочно исполнять свой свиной долг. Да и вообще, у меня фамилия такая — Отрыжко. Харитон Отрыжко, - с печалью в голосе признался любитель этики.

— Исполнять свой свиной долг? - не удержался Тишка. - Это как?

— Наш долг — это ехать на бойню, - охотно пояснил Сократ. - Это — служение людям. Наша дань тем, кто нас воспитал.

У Тишки округлились глаза и сам собой открылся рот, он не знал, как на это реагировать. То, что это не шутка он понял по серьезным лицам остальных свиней.

— Но это же глупо! - запротестовал Четан. - Что это за цель в жизни — быть съеденным?!

— Ну?! - поддержал друга Тишка.

— У каждого своя карма! - с умным видом произнес Сократ.

— Вот я понимаю — моя карма — погреться на солнышке, помяудитировать, поиграться с мышкой, воробышков погонять, - сказал Тишка и сам же улыбнулся от удовольствия. - И поспать. Сладко поспать! Вот в чем смысл жизни!

— И всё? - спросил Сократ.

— Ну… Почти. Еще нужно котят родить и вырастить из них достойных зверей.

Четан кивнул, ему понравилась Тишкина программа.

— Это, молодой кот, — ваша карма, - захрюкал Сократ. - Лично ваша. Она ничем не лучше и не хуже другой. Как говорится: «Йэдэм дас зáйнэ» — «каждому своё».

— Погодите! - возмутился Четан. - «Каждому своё»?! Да это же фашистский девиз!

Четан хоть и не читал журналов с помойки, но как кот, решивший связать свою жизнь с литературой, регулярно наведывался в сельскую библиотеку. Тем более, что его туда пускали даже без читательского билета.

— И тем не менее, согласитесь, — мудро, - спокойно ответил Сократ. - Не хотите служить человечеству — не надо. Умрете бесполезными. Какая разница?

— Мы не бесполезные! - Четана до глубины души возмутил такой антимяучный подход к собственной жизни, да и к жизни вообще. - Во-первых, я — писатель, а мой друг — поэт и артист. Мы дарим радость людям и себе…

— Чем? - не понял молодой Хрюша Помойкин.

— Вдохновением. Творчеством. Своими светлыми и увлекательными произведениями! - с жаром ответил Четан.

— Хрю-у-у, - уважительно проронил Помойкин. Хрюша слушал очень внимательно. В свинарнике он в основном проводил время у корыта или играл со сверстниками, поэтому сейчас ему было очень интересно слушать такую умную беседу взрослых. Даже его глаза «в три карата» стали как будто шире от удивления и любопытства.

— Хрю… Хрю… Видимо, в этом что-то есть, - после некоторого раздумья согласился Сократ. - Я читал как-то, что, мол, «искусство вечно — а жизнь коротка». Попытался осмыслить, но так ничего и не понял.

— Я вообще не понимаю, зачем нужно это искусство. Какой в нем толк? - вмешалась свинья. - Роман или там стихотворение в помои не положишь, с бурячком не стрескаешь… Главное, я считаю, это продолжение рода. Вот у меня, например, сорок поросят. Всех их нужно воспитать: утром накормить, в обед перекормить, на ужин закормить, а ночью, если надо…

— Надо своё хрюкало закрыть! - возник вдруг Отрыжко с такой неэтичной фразой. - Ай-ай-ай! Пани Желудевич, вы такая взрослая свинья! Как можно путать воспитание с пропитанием…

— А разве это не одно и то же?! - истерично завизжала пани Желудевич. - Вы ханжеский пан-чурбан, Отрыжко! Не по-свиному мыслите!

Дама от гнева и пронзительного визга стремительно краснела, всё больше и больше становясь по цвету похожей на ее любимый буряк.

— Свиньи! Вот вы кто! - заверещал срывающимся дискантом Хрюша. - Вам — о вечном, об искусстве, а вы о помоях! Хотя бы перед писателями своей свинячей необразованности не показывали!

— Тебе слова не давали, подсвинок молочный! - огрызнулся Отрыжко и шумно втянул пятачком воздух.

— Извините-простите! - громко напомнил о себе Сысой Хавало. Ссора прервалась, не успев начаться, все посмотрели на психолога. - Мы вас внимательно слушаем, уважаемые коты! - сказал он негромко и вкрадчиво, и свиньи снова обратили внимание на путешественников. - Продолжайте, любезные. Давненько мы не беседовали об искусстве…

— Мяу… Коты — одни из самых умных существ на земле, - начал Четан издалека.

— А кто самый умный? - тихонько спросил Хрюша у Сократа.

— Свиньи, конечно, - так же тихо ответил философ.

Коты его прекрасно расслышали, но не стали возражать, хотя у них об этом своё мнение. Четан продолжил:

— Как я уже говорил, искусство дарит радость. Во-первых, тому, кто сам пишет, рисует или поёт, ну и всё такое. И уже во-вторых, дарит радость и свет людям, свиньям, птицам и т.д. Ну, в общем, всем живым существам, которые умеют воспринять искусство.

— Браво! Какая мудрая философия! - искренне восхитился Сократ.

— Слова, слова, слова… А где подтверждение? Напустить тумана каждый может! - дерзко и вызывающе выступил Хрюша Помойкин..

— Не скажите, уважаемое свиное общество! Так красиво и глубоко рассуждать не каждый может, - сладким голосом заметил Сысой Хавало.

Воспользовавшись тем, что между свиньями снова вспыхнул спор, Четан шепнул Тишке:

— Слушай, мне эти ребята всё больше нравятся! Они не должны быть проданы на сало! Это кощунство — светочей свиной философии, этики и психологии пускать на банальную колбасу! Надо что-то делать!

— Да-а-а, - неопределенно протянул Тишка и многозначительно почесал затылок. Он посмотрел на свиней и вдруг представил вместо них целые горы сала, колбас и сосисок. Рот тут же наполнился слюной, а с утра голодный желудок требовательно заурчал. Тишка тряхнул головой, отгоняя наваждение. - Никогда не думал, что вкусную колбаску делают из таких замечательных свинок… Если бы я с ними раньше познакомился, годика на два-три, я бы кроликом стал… Ой, то есть этим, вегетарианцем…

Тишка вздохнул, а Четан задумался.

Свиньи продолжали вдохновенно спорить. Визгливые нотки всё чаще ранили нежные кошачьи уши. Громче всех визжала пани Желудевич. Спор нарастая, достиг наивысшей точки накала и вдруг оборвался, когда все одновременно замолчали, чтобы перевести дыхание. И в наступившей тишине отчетливо прозвучали слова, сказанные Четаном Тишке:

— Знаешь, я думаю… - кот осекся и посмотрел на свиней так, будто его заметили с соседским цыпленком в зубах.

— Во! Хрю! Вы слыхали?! - радостно вскричал Сократ. - Он думает! «Я думаю — значит, я существую!» Так говорили великие древние греки!

— А о чем вы, простите, думаете? - решил уточнить Харитон Отрыжко.

— Я думаю, что стоит снова вернуться к изначальной теме нашей беседы, - предложил Четан. - Вы требуете подтверждения тому, что настоящее мяу, то есть настоящее искусство способно перевернуть мир… Заставить кота, ну или там свинью, например, совершить нечто удивительное, необычное, светлое, - Четан сделал паузу, его никто не перебил, все слушали. - Свобода и Радость с большой буквы, размышления и свет — вот что несет, должна нести, настоящая литература… ну и всё остальное.

— Радость и Свобода, размышления и свет… Хрюкушки! Во как сказано! Такое натощак и не выхрюкаешь… Надо обязательно запомнить и на досуге обмозговать. - Сократ был в полном восторге. - Да вы гений, батюшка! Вам когда-нибудь об этом говорили?

— Я и сам в этом не сомневаюсь, - скромно потупившись, промурлыкал Четан.

— Охрюнительно, господа! Это просто полное хрю! Какая отличная самооценка! Какой уравновешенный тип темперамента! Я, как психолог, вам почти завидую, - захрюкал Сысой Хавало.

— А кто вы по гороскопу, уважаемый? - взвизгнула пани Желудевич. - Мне хрюкается, что вы — овен — смелый охотник, воин, идущий вперед. У таких обычно много побед над нежелательными соперниками и много детей.

Пани Желудевич попыталась состроить коту глазки, но у нее это не особенно получилось, так как они почти терялись на жирной морде. К тому же ее отвлек Хрюша Помойкин, который как раз взбирался на перевернутое ведро, чтобы с ведерной высоты произнести речь. Ведро перевернулось и с грохотом покатилось по дну кузова. Но Хрюша не огорчился — цель была достигнута — на него обратили внимание.

— Всё это голые, лысые, бритые слова! - захрюкал Помойкин. - Блестящие и розовые, как свежевымытые свиньи! Это всё, конечно, клёво! Но мне хотелось бы примера! Нормального живого примера! Докажи, кот, что искусство способно на многое!

— Это ты способен на многое, - мяукнул Четан. - А искусство способно многое изменить. В первую очередь в сознании свиней, котов и т.д. Изменить к лучшему! Для тебя свобода — это только слова. А настоящая свобода — это сбежать из этой проклятой машины и жить, как у вас говорят, похрюкивая! Свою судьбу каждый должен выбирать себе сам!

— Неправда! Судьбу свинье дает человек и свиной бог Хавроний! - возразил Хрюша и посмотрел на свиней в поисках поддержки. Свиньи согласно захрюкали и закивали головами. Снова поднялся визг и гам.

— Мяу! Хорошо! - вдруг осенило Четана. - Сейчас мы покажем вам великую силу Мяу, то есть искусства, в действии! Хочу еще раз представить вам моего друга Тишку! Он, когда называл себя, поскромничал. А когда я открыл вам, кто мы такие, вы, наверное, прослушали. Так вот повторяю еще раз: Тишка — поэт и артист в одной кошачьей морде! Уже известный в некоторых кругах…

Четан взглянул на друга и обнаружил, что Тишка пытается провалиться сквозь пол, а если получится, то и сквозь асфальт, куда-нибудь поглубже от публики. И там превратиться в точку, меньшую, чем с любопытством уставившиеся на него кокетливые глазки пани Желудевич.

— Поэт и артист в одной морде! Хрюки-хрю! Это просто феноменально! - закивал головой Сысой Хавало.

— Пан Тишка, а вы читаете или поёте? - жеманно спросила пани Желудевич. - Я обожаю жирный шансон!

— Фи! Вы бы постыдились, мамаша! Сейчас кроме тяжелого рока вообще слушать нечего, - брякнул Помойкин с видом музыкального критика.

— Село — оно и в Африке село! - сделал вывод Харитон Отрыжко. - Не успел артист и рта раскрыть, а они уже расхрюкались!

— О, тэмпорэ! О, мóрэ! О времена! О, нравы! - с надрывом воскликнул Сократ.

— Пойте! А то я начинаю скучать! - избалованная кабаньим вниманием душа пани Желудевич жаждала чуда.

— Нет, нет! Я не готов! У меня не получится! Мой друг шутит! - Тишка с трудом улыбнулся и толкнул Четана в бок, пытаясь перевести все в шутку. Свиньи удивились.

— Панове свиньи! Я не шучу. Тишка сочинил несколько песен, которые пользовались успехом у народа в электричках. Люди даже говяжью котлету дали, - похвастался Четан. (Про «говяжью» писатель сочинил, чтобы не задеть ненароком ранимое свиное достоинство.)

— Хрю!!! - загалдели свиньи радостно. А многодетная мамаша аж запрыгала от восторга.

— Отдать родную, собственным трудом заработанную или выращенную котлету — это вам не огурец по луже гонять, - со знанием дела сказал Хрюша.

— Народ плохого даже слушать не станет, - улыбнулся Хавало. - Так что не стесняйтесь, Тишка, валяйте ваши песенки!

Тишка посмотрел на психолога, затем оглядел всех свиней, и у каждого на морде он читал только дружелюбие. Свиньи смотрели ласково, словно бы говоря «не бойся, у тебя всё получится…». Вот только Тишке тяжело было в это поверить.

— Знаете… - сказал он, снова замолчал и вдруг заговорил, словно с разбегу в воду прыгнул: - У меня только что… вчера вечером… был полный провал. Я начал петь и охрип. И слова куда-то улетели… И я понял, что я — плохой поэт и отвратительный певец… Это просто ужас!

— Да что вы! Какой ужас? У вас ведь есть самое главное! Ваша жизнь продолжается! - захрюкал Хавало, и все свиньи одобрительно закивали.

— Да. Только вот уверенность в себе я потерял, - мрачно изрек Тишка, рассматривая свои передние лапы.

— Глупости! Вы тревожно спите? Вы вините во всём себя? Вы не слышите ничьих советов и утешений? - бойко спросил Хавало.

Тишка сдержано кивнул. А Четан вздохнул, как вздыхает нянька у кровати больного дитяти.

— У вас депрессия! - радостно возвестил великий свиной психолог Сысой Хавало. - А выздороветь-то очень просто!

Тишка со скрытой надеждой посмотрел на кабана.

— Нужно только поверить в себя! Полюбить себя изо всех сил! И понять, что виноват кто угодно, что угодно, только не ты!

— А кто же? Кто виноват, что я сначала расхвастался, как последний петушара, а потом квакал, как дохлая лягушка?! А потом слова забыл, как трехсотлетняя черепаха?! Я сам виноват!

— Неправда! - серьезно покачал головой Сысой Хавало. - Во-первых, виноваты погодные условия — жара отвратительно действует на умственные способности. Во-вторых, сказалась усталость от долгого путешествия, вы наверняка предыдущую ночь плохо спали. Затем, — чрезмерное волнение. А астрономический фактор вы учли? Вы смотрели свой гороскоп на вчера? Уверен, вчера вам было противопоказано петь — Луна в Венере или Марс над Юпитером!

— Планеты виноваты? - неуверенно переспросил Тишка. - Гороскоп?

— Да, гороскопы — штука серьезная… Особенно для тех, кто в них верит, - глубокомысленно заметил Хавало.

— А сегодня? Сегодня звезды помогут нашему милому котику? Я так мечтала послушать настоящее кошачье мурканто! - завизжала пани Желудевич.

— С сегодняшнего дня… Хрю-хрю… Отныне… все звезды и Луна будут помогать талантливому коту во всех его прекрасных начинаниях, - торжественно провозгласил пан Хавало. Всё же он был настоящий психолог, хоть и кабан.

— Ну тогда… - Тишка поднял подбородок и расправил плечи, - щас спою! Ну, то есть… Попробую спеть…

Он встал и поправил на всякий случай Глистерову волшебную ленточку.

— Ура!!! - закричала пани Желудевич, как сорок поросят.

Кабаны затихли и приготовились слушать.

— Первая моя песня о голодном коте, - объявил Тишка.

У Хрюши снова от сосредоточения вдвое увеличились глаза, как будто он ими слушал, а не ушами. Сысой Хавало и пан Отрыжко подвинулись поближе к котам, столкнулись боками, но ничего не сказали, а только улыбнулись друг другу.

Тишка запел.

Пел он негромко, прикрыв глаза. Сначала в душе у Тишки было тесно — огромное певческое Вдохновение боролось с могучим великаном Страхом. Но уже через несколько секунд Страх оказался побежден, повержен Птицей Вдохновения, и, кажется, даже съеден, как жирный серый червяк.

Даже с закрытыми глазами Тишка понял, что слушателям правится песня. Нравится по-настоящему, так, как не нравилась никогда и никому. Теплая ясная волна понимания грела и гладила кота. Кто, как не свиньи, оценит по достоинству песню о сосиске насущной?

Тишка кончил петь слова и промычал-промяукал вокализ, не хуже, чем неподражаемый Сталкер.

— Бис! Бис! Хрю! - завизжала пани Желудевич, как восемьдесят поросят, едва кот закрыл рот.

Остальные мигом подхватили: завизжали, захрюкали и захвалили.

— Ещё! - орал разгоряченный Хрюша Помойкин. - Никогда ничего подобного не слышал!

Тимофеус Великолепный взглянул на своего верного друга.

«Всё просто МЯУ!» - сказали выразительные глаза Четана. Он был очень рад за Тишку.

Артист подождал, пока стихнет буря ликования и завел свою первую и пока что лучшую «Балладу о голодном коте».

Эта вещь пошла как по маслицу-сметанке — ровно, уверенно, без заминок и пауз. С каждым куплетом петь становилось всё легче и радостней.

— Мя-а-у-у! - подпел Четан в заключение, он сам от себя такого не ожидал. Казалось, это не он поет, что звук исходит откуда-то издалека.

— Браво! - завопил Сократ. - Если бы мы сейчас были дома, я бы без колебаний пустил вас к своему корыту!

Это была высшая свиная похвала, ведь всем известно, что корыто для свиньи — святое.

Истеричная пани Желудевич аж запрыгала, так что фургон затрясся, будто поехал по колдобинам.

— Пойте с нами! - предложил Тишка. От успеха у него кружилась голова. Оказывается, добрые слова пьянят не хуже валерьянки.

Первая захрюкала-завизжала раскрасневшаяся пани Желудевич. Она пыталась напевать Тишкину мелодию, но никто об этом не догадался, так талантливо она фальшивила. Но восторг и вдохновение пани Желудевич оказались мощными и заразными, как инфекция. (Все бы инфекции были такими.) Она визжала, самозабвенно хрюкала и подпрыгивала, то есть пела и танцевала, как могла.

Хрюша Помойкин подтащил поближе к себе перевернутое ведро и принялся лупить в него копытцами, одновременно завывая, как взбесившаяся электрогитара.

— Искусство вечно, а жизнь коротка, - глубокомысленно повторял Сократ, почесывая бородавку на подбородке.

Отрыжко и Хавало обнялись и, громко визжа, принялись танцевать что-то отдаленно напоминающее канкан.

Все были в восторге, а Тишка, естественно, больше всех. Он никак не ожидал, что его пение произведет такой фурор.

Воспользовавшись шумом, Четан наклонился к Тишке и шепнул ему прямо в ухо:

— Я знаю, как освободить свиней!

— Как?

— Нужно еще громче кричать! Люди этого не любят! Водитель остановит машину и придет успокаивать свиней! Мы его отвлечем, а свиньи смогут убежать!

— Точно! Мяу!

— МЯ-А-У!!! - подхватил Четан во все кошачье горло.

Свиньи подумали, что это часть концерта, и постарались перекричать кота. Экстаз крепчал. Голоса крепли.

Вдруг машина резко затормозила. Маленький худющий водитель вышел из кабины. Его огромные карие глаза выражали такое же огромное недоумение.

— Чего ж они так раскричались?! - тонким голосом пропищал человек. - Распелись, артисты! - сказал он, открывая кузов. - Что стряслось-то?

— Ребята! Бегите! - скомандовал Четан.

Но свиньи, вместо того, чтобы послушаться и ринуться из фургона, притихли и прижались друг к другу, щурясь от света.

— Бегите! Это ваш шанс! - крикнул Четан. - Вы что, не понимаете? Тишка, скажи им!

Водитель посмотрел на кота:

— О! Это ты свиней напугал? Как ты тут очутился?

И он потянулся к Четану, чтобы вытащить его из машины. Кот выгнул спину, зашипел и прыгнул водителю на плечи. Человек испуганно отшатнулся и отошел на пару шагов.

— Господа свиньи, бегите! - послышался из машины Тишкин голос. - Чего вы ждете? Смерть не хочет вас брать, милые! Это судьба! Бего-ом!

Мгновение — и свиньи рванули. Они высыпались из кузова, как гигантские мячи и помчались в разные стороны с визгом и гиканьем.

 

---