Все идут, все изменяются

---

Заливаемая потом земля раскаливала пропавшие мечты и уже было неважно сколько людей доедет до конечной остановки.
Дождь всё сильнее срывался с неба, да и неба уже не существовало. Только необъятная и безликая тёмная масса. Капли били всё живое и добивали не живое. От этой атаки болело всё. Каждый новый дюйм пройденный вперёд означал муки, но назад уйти ещё сложнее.
Пахло сиренью, бензином и влажной сыростью. Этот запах чувствовали все и все от него задыхались. Всё сложнее было ориентироваться в пространстве и всё безудержнее становились обузы, которые так хотелось выплеснуть наружу.
Дождь проникал внутрь и становился неотъемлемой частью сущего живого начала дерзких душ. Люди превратились в стадо, которое брело, не в силах бежать, туда, куда им был указан их персональный путь. Все шли молча, смирившись со своей животной беспомощностью и, выбросив зонтики, кутались в жилеты и жилетки, и вытирались носовыми платками; выкручивали, и снова вытирались…
Кто-то уже стучит в дверь. Робко и мягко. Ведь никто не откроет. Все здесь, снаружи, а внутри никого нет и быть не может. Всё началось так внезапно, что все сразу вышли на улицу и начали брести.
В супермаркете никто не шевелится. Все молча смотрят вверх на стеклянную крышу и ждут, когда она не выдержит.
Гаснет электричество. Электрики пожимают плечами и продолжают пить. Но всё уже не то. Вкус изменился. Поверхность изменилась. Ощущения исчезли.
Уже никто никуда не идёт. Все стоят. Молча смотрят перед собой и еле дышат. Идёт только дождь, щедро спотыкаясь о человеков, ища среди них людей.
Бесстрастно и медленно он встаёт. Он открывает рот и начинает пить капли. Все ждут, когда он захлебнётся, но он всё так же стоит.
Гремит гром. Несколько раскатов, молния, ещё несколько раскатов. Оглушены. Уже всё равно и все падают в лужи.
Он закрывает рот, смотрит на них и выключает дождь.

---