Дголе, или как там её

---

Я, по большому счёту, не киноман. Поэтому смотрю что-попало и от случая к случаю.
Так произошло и с этим (румынским, кажется) малобюджетником "Солт". Мы с Леркой набрели на него после успешного шопинга, в результате которого у нас оказались пиво и чипсы. Именно пиво сыграло решающую роль в том, что мы досмотрели картину до конца - на одних чипсах такого не вытянуть. Румыны совершенно не умеют снимать. Не кино, а цыганщина сплошная (я ничего не хочу этим сказать, но все мы взрослые люди, и понимаем, кто там у них живёт и работает в кино). Всё как-то вечно напутано с сюжетом, актёры бедно одеты, и кого-нибудь обязательно побъют.
Эдик (у него папа был полгода дипломатом) говорит в таких случаях, что румыны скинулись в пятидесятые по рублю, чтобы купить старенький, ещё чернобелый, хичкоковский детектив. И с тех пор пытаются снять что-то вроде того. Похоже, он прав - в низкобюджетнике всё время кто-то догонял кого-то, неуклюже убегающего. Я не пойму, неужели румыны и в жизни так бегают за своими козами и курами? Какие-то дедовские методы ведения сельского хозяйства, честное слово!
Впрочем, Эдика мы с Леркой нечасто прихватываем на шопинг. Хотя с этим придурком не так скучно (его папа был полгода дипломатом), но денег от его присутствия больше не становится (лучше б его папа был рок-феллером). Зато пиво убывает экспоненциально, как сказала бы наша чума классуха.
В этот раз пиво убывало по линейному закону, и его хватило в аккурат до конца сеанса. Ничего интересного на экране не происходило. Мы с Леркой обычно сосёмся в таких случаях. Но краем глаза я заметил одну бедняжку-актриску. Кажется, Ангелину Дголе, или как её там.. эти румынские имена у меня вечно западают.
Ничего особенного - крашеная губатая цыганка, которой не повезло. Наверное, подсобное хозяйство её отца сильно пострадало от града и разорилось. Старик Дголе долго мыкался по двору, причитая у трупов порешённых стихией кур и пытаясь сделать им искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Затем, вырвал от горя на себе несколько клоков шерсти и зашёл под навес (или в кибитку). Там ютились жена и дочь, в ожидании свежей партии яиц, чтобы выменять те на рынке на вермишель и капусту. Сразу как-то поседевший и осунувшийся Рафаэль Львович объявил о конце яичного периода в жизни прайда и предложил какой-нибудь из женщин пойти и поработать. Например, в кино.
Старшая Дголе решительно отказалась - фильмы-ужасы тогда ещё в Румынии толком не снимали. Да и спать с престарелым режиссёром за роль какого-нибудь мутанта почтенная матрона сочла недостойным своего предпенсионного социального статуса.
Выбор пал на засидевшуюся в девках, худую и нескладную Ангелину - в сельском хозяйстве от таких, с позволения сказать, работяг одни убытки. Цыганская дочь обиженно пошевелила припухшими губами. Но делать неча, сватов к худышке никто никогда не засылал, и пришлось согласиться. Напекли Анжелке в дорогу маисовых лепёшек, собрали остатки вермишели и проводили за село. Договорились на первую же зарплату младшей Дголе восстановить куринное поголовье в семье и влиться в прежний размеренный ритм жизни.
Долго ли, коротко ли, а дошла горемыка до самой столицы румынской империи - города Икстлан, кажется. И, как не странно, понравилась тамошнему режиссёру. Дело у Дголе пошло. Вряд ли он даже с ней спал - подержаться у Анжелки особо не за что, в отличие от большинства раздобревших на вермишели краснолицых румынских крестьянок.
Всё дело в том, как открыл потом Эдик, что в румынском кино ниша образа "маленького человека" на тот момент была ещё вакантной. И если в Калифорнии её прочно занял Чарли Чаплин, то в Икстлане к месту пришлась Дголе. Для румынских малобюджеток настала эпоха расцвета, как некогда это случилось с адыгейскими фильмами, где зачастил сниматься Радж Капур, сын тамошнего разорившегося агрария.
Цыгане целыми таборами повалили на бедняжку-Дголе. Это оказались, по ходу, очень сентиментальные, сочувствующие люди. Всякий раз, когда малышка-Дголе зарабатывала по сценарию очередной фингал (говорят, её реально били, экономя на гриме), цыганские мужчины начинали нервно курить, а их матроны прицокивали языками, пускали слезу и говорили "ах-вэй!", вероятно, сопоставляя увиденое со своими бытовыми случаями.
Явление приняло столь ужасающие масштабы, что начался заметный отток в Румынию европейской цыганской диаспоры. Что, в свою очередь, грозило крахом традиционному европейскому коневодству, как отрасли, - лошадей, практически, перестали воровать. Поголовье начало неконтроллируемо расти. Цены на конину рухнули. И всё это на фоне и так всемирного кризиса перепроизводства. Ну, вы понимаете.
Баварская тёзка нашей героини - Ангела Меркель и ей подобные, собрали в одном из центральных пабов срочное совещание, в ходе которого было решено закупать у румын или выменивать на вермишель и капусту некоторое количество их низкопробной кинопродукции. С целью удержать ещё оставшихся цыган, естесственно.
Так эти унылые ленты попали и на наши экраны, мы ведь тоже чем-то там меняемся с Европой.
Странное дело, с того обычного, ничем не памятного дня течение моей жизни плавно, но коренным образом изменилось. Я пересмотрел "Солт" ещё шестнадцать раз. Последние семь сеансов - окончательно без пива (так как моей финансовой мощи хватало только на билеты). Впрочем, да чего уж там, и без Лерки тоже.
Мы как-то в порядке вещей рассорились с ней. Раньше тоже, конечно, срались. Но не так.
На сеансах часто ловлю себя на том, что когда Ангелину бьют, у меня ноет всё тело, а когда она находит в себе силы растягивать этот свой непомерный рот в виде улыбки, у меня отлегает от сердца. Чувствую, что превращаюсь в какого-то сентиментального дурака, а поделать с собой ничего не могу. Втянулся. Может, я румын по кому-то из предков? Надо будет сдать на ДНК и прояснить вопрос. Кажется, у Эдика тётка пашет в лаборатории..
А на днях, точнее, прошлой ночью, бедняжка Дголе заявилась непосредственно в мой сон. Тихо так присела на край постели в этом своём несчастном плащике советских времён. Кровать даже не скрипнула и не прогнулась под её весом, как это бывало в случае Лерки, - такая она, худышка-Солт.
Пялилась грустноглазо.
Шевелила губами.
- Чего тебе? - еле вымучил я (во сне слова почему-то всегда даются через силу).
- Пойдёшь на меня завтра? - скорее, подумала, чем спросила она, и пустила короткую слезу, - мне очень трудно без тебя, меня бьют.
- Конечно! - через силу промямлил я и пустил короткую слезу в ответ.
Конечно, конечно, конечно, конечно, конечно!.. Конечно, я уже дней восемь, как собирал на плеер..
Но разве я мог отказать в поддержке и понимании крошке-Дголе, ну скажите, - мог?

---