"Пикник на обрыве" Ю. Мороз
- Яблоко разрушается.
Разрушается! Она сказала это таки тоном, как будто хлеб закончился. Но это не равнодушие. Это истерика, перешагнувшая черту. Исступление.
Вначале появились «ворОнки». Вначале? Нет, в конце. В начале конца.
……
……
Не с того я начал. Хотя, это отличный приём – рассказ с конца.
…….
…….
Город. Большой и не интересный. Поросли многоэтажек редеют и скатываются под уклон частными домами. Салат из хибарок и особняков. И всё это затухает, уткнувшись в море.
Это иллюзия бесконечности, отрицаемая географией. Но гораздо приятнее довериться глазам.
окраины напоминали переплёт дешёвой книги. Потрёпанные и рваные от частого использования, они предназначались для монотонной скуки. Дома с лишаями обсыпавшейся штукатурки. Люди с пустыми глазами.
Мы снимали уютный домик у моря. 10 минут пешком. 10 лет ожидания. Терпеливого, отчаянного, отупляющего. Бедность кажется страшной только свысока. Мы долго не могли позволить себе ничего лишнего. Писатель и художница, муж и жена. А потом я плюнул на всё и стал писать то, что покупают. За деньги.
И написал.
И купили.
Рассчитались с долгами и уехали. 10 минут пешком! До моря! Всю дорогу мы повторяли это заклинание, боясь поверить. Но домик оказался в точности таким, каким он уже был в наших фантазиях. 2 этажа, небольшая терраска и крошечный участок. На кухне два чугунных блина электроплитки и раковина, втиснутая между тумбой и дребезжащим холодильником.
Обязательно правило: кофе варит тот, кто раньше встал.
Гейзерная кофеварка на 2 чашки одевает весь дом ароматом. Но перед этим прогулка к хлебному магазинчику. Свежая выпечка и кофе. Писатель и художница. Жизнь.
Самое главное забыл! То, без чего дом превратился бы в лачугу, в хибарку, в сарай для дров, в общем, без чего осыпалась бы с дома романтическая шелуха. Камин!
……
……
Вот зарисовка:
Я помешиваю дрова сутулой кочергой. Два запотевших бокала с белым сухим вином.
Обязательное правило: только у меня есть допуск на работу со штопором.
А вот клише – тени пляшут. Хотел написать по-другому, но тени действительно пляшут. И дрова потрескивают в камине. И бокалы запотевшие. И полумрак в гостиной. Тьфу, гадость! В смысле, штампы.
Я прямо вижу работягу с большими руками и скошенным лбом. Огромный дубовый стол, словно циркулем начерченный круг света на листе. И сотни печатей. Часто используемые – под рукой. «Я тебя люблю», «Боже мой», «Закат пылал» и прочее – справа. Чтоб не тянуться. Всякие «мой ангел», «плачут свечи», «запах свежего хлеба» - по левую руку. А сколько их, не сосчитать! Они и в ящиках стола, и на подоконнике, их можно раздавить на полу. Для них есть специальная комната. Там всё в алфавитном порядке.
Шлёп! Хссс! Шлёп! Хссс! – готов роман! Только давай бумагу, разводи тиражи.
Почему я отвлекся? Да потому, что это я тот самый работяга. Да! Глядя на свою фотографию (или это она смотрит на меня?), я вижу какого-то худощавого парня с кривой улыбкой и прической на правую сторону. Задумчивый взгляд (штамп!), высокий лоб (чёрт!) и впалые щёки (добил!).
Но когда я писал этот омерзительный, жидкий роман для маленькой мягкой книжки, я видел себя именно работягой. И почему-то в джинсовом комбинезоне.
Мовизм, как писал Валентин Катаев. Чем хуже, тем лучше. И это у меня вышло. Легко и неприятно. Чем жиже, тем легче выходит. Физиология. Но хватит уже. Нам нужен был морской ветер и камин. И пляшущие тени. И бокалы в конденсате. После 10 лет другого выхода не было.
……
……
Через неделю пустоту над камином занял пейзаж. Вылинявшее небо упирается на остывающую воду. Посередине, натягивая струну горизонта, непропорционально большое красное колесо. Солнце. Колесолнце.
Если посередине круга написать белое каллиграфическое Coca-Cola, можно неплохо заработать. Коммерческая жилка!
Зарисовка (продолжение):
От огненных бликов закат оживает. По морю тянется отблеск. Сейчас он исчезнет и солнце не спеша нырнёт сначала под воду, а потом, продолжая движение, очутится в камине.
Можно сидеть и смотреть. Вечно.
А в это время кто-то выжимает огромную серую губку, повисшую над городом.
Не знаю, как устроен дымоход, но огонь продолжает жить. Для меня это удивительно.
На следующий день город превращается в бриллиант. Играет, переливается, отражает всё без исключения. Но это не первый наш дождь. Бриллиант – фальшивка. Через несколько часов солнце занимает положенное место. Небо и люди под ним выгорают. Недописанные строчки летят в камин.
Буду ли я снова писать? По-настоящему. Нет. Не буду. Кроме этого, последнего, которое никто, Слава Богу, не прочтёт. Теперь её очередь жить. К чёрту кока-колу, к чёрту дешёвые иллюстрации. Она должна жить!
……
……
Спустя четыре пейзажа и бесчисленное множество сожжённых листов мы решили остаться. Из расходов: аренда на год вперёд, двуспальный матрац и шампанское. Уставший диван отступил на террасу. На нём ещё можно сидеть с чашкой кофе и булочкой.
……
……
Купили машину. Маленькая, с молнией на решётке радиатора. Нужны новые впечатления, хочется разъезжать. Не ездить, с чётко определённой целью, а разъезжать. В нескольких километрах обрыв. Огромная масса пустоты растворяет скуку. На заднее сидение уложен мольберт, холсты и вино. Милиции по дороге нет. Проверено.
……
……
Наш домик постепенно превращается в галерею. Творческое логово. Нашёл на барахолке печатную машинку. Пользуюсь редко, но смотреть приятно.
……
……
Познакомились с парой, через два дома живут. Немного наивные, грубоваты. Женщина в восторге от картин, хвалила мой детектив. Попытался избавиться от подступившей гордости, но было приятно.
……
……
Какой-то день недели. Много выпили. Читал отрывки из романа. Из настоящего, единственного. Головная боль и стыд утром. Помню выражения глаз. Видимо, ожидали чего-то поостросюжетнее. Я понял, что эту вещь никогда не издадут. Это хорошо.
Забавный факт: парочку зовут Сашами – Александр Александрович и Александра Александровна. Мы с женой зовём их батарейками. Ну, как пальчиковые, АА. Кроме нас это никому не будет смешно.
……
……
Я писал семь ночей подряд. Хотелось заполнить пустоту страниц. Волна стихла и листы легли в ящик. Пришлось сделать над собой усилие, чтоб не сжечь. Как приятно кормить огонь. Апатия грызёт меня целиком, без разбора. Как кинговские лангольеры поедали пространство.
В такие моменты моя жена превращается в тень. Она уходит из дома на целый день. Я забываю о ней. Нет её аромата, не действуют никакие правила. Её нет. И меня нет. Если это вообще что – то значит. Пустота.
……
……
Втиснулись, поехали. Нас четверо. Это пикник на обрыве. Метафора к жизни. Жаль, но бесконечности не существует. Даже у Вселенной есть границы. И мы на одной из них.
……
……
Саши уехали, не оставив следа не только в этих записках, но и в памяти. Без них не стало пусто. Только отвратительное холодное «никак».
……
……
Проснулся в липком холодном поту. Помню грязь. Всё шевелится, кишит, чвакает. Было похоже на опарышей в навозе. И туман как куски ваты. Еле поборол рвотный рефлекс.
……
……
Теперь каждую ночь я вижу этот сон, который разрастается, словно раковая опухоль.
Вот проём окна. Голубое мерцание телевизора. Человек в кресле поворачивается ко мне. У него нет глаз, но он смотрит на меня, потом снова отворачивается к телевизору. Конечно, я не смогу передать здесь ощущения, но мурашки бегут у меня по спине, когда я это пишу.
Это не просто туман. Это что-то страшное.
……
……
Странно, но алкоголь перестал действовать. Сколько не пей, все без толку. Жаль. Какой день недели? Месяц? Год? Не знаю. Всё одинаково, без начала. Что-то происходи, но что?
……
……
Закат над камином пропал. Я поднял глаза от огня и увидел оконный проём. Только мерцание было красноватое, зловещее. Конечно, это отсвет огня. И лица человека в кресла не видно, но это он. Я смотрел на него, не в силах оторваться. Сейчас он повернёт ко мне голову и будет смотреть чёрными провалами глазниц. Сейчас…Но он не повернулся.
- Откуда это? (В голове сухо от волнения)
- Я видела сон. У него нет глаз.
- Я знаю.
Туман сожрёт меня.
……
……
Хлебный магазин закрыт. На улицах пусто. Значит, просто кофе. Стоп! Не помню, как я встал и вышел из дому, как дошёл. Куда идти? И нужно ли вообще двигаться? Не могу сделать шаг, засасывает. Боже!!!
Проснулся.
- Вставай, на кухне что-то не так.
Что-то не так…Неправдоподобно. Хотя в моём состоянии постоянной борьбы с … чем? Подсознание? Но откуда на задворках моей головы такое?
На кухне всё в порядке. Присмотрелся. Что-то настораживает. Вдруг пол прогнулся, так, будто в ванной выдернули пробку. Воронка. Я машинально бросил туда чашку. Она погрузилась без единого звука. Как солнце над камином.
Проснись! Жар, лёд. Нет, это не сон. Реальность даёт сбои.
……
……
Ехать! Тычу в пол шваброй, нащупывая дорогу. С кочки на кочку. Болото. Оглянулся в последний раз. Он смотрел на нас с картины! Смотрел! Ну и чёрт с ним, уже всё равно.
……
……
Даже тут есть воронки. Две.
Видели ужасную сцену: два человека в капюшонах стягивали третьего с дерева. Они набросили на орущего веревку и дёрнули. Он упал и наступила тишина. Больше людей мы не видели.
……
……
Сначала бабочка, потом яблоко. Но и до яблока мне всё стало ясно.
Бабочка села на приборную панель и замерла. А потом просто рассыпалась. Наверняка я побледнел. Слеза покатилась по снежной щеке моей жены.
- Нужно поесть, - она, через силу.
- Я не хочу.
- Пожалуйста, - одними губами.
- Хорошо.
И вот яблоко. Оно становилось серым и осыпалось прямо на глазах. И тогда она сказала:
- Яблоко разрушается.
Но разрушался весь мир. А, значит, и мы тоже.
……
……
Когда я повернул голову, сидение справа было свободно. Тогда я остановил машину и пошёл. Без швабры, без смысла. Её больше не было, и всё переставало существовать. Сыпались деревья, трава разлеталась под ногами. А я всё шёл. И не было ничего. И я знал, что не проснусь.
……
……
Но я проснулся. В той самой комнате, где всё это пишу.
Они говорят, что ничего не было. Что её никогда не существовало. Может, поэтому я не помню (или не знаю) её имени? Но как поверить в реальность, которая может рассыпаться за несколько часов?
По крайней мере, они не отрицают того, что я писатель. Поэтому и попросили упорядочить всё на бумаге.
Пусть читают, мне нет дела до всего этого. Это не мой мир, её здесь не было.
0