«Я хочу быть Иисусом Христом зла, распятым на свастике. Но, конечно, я не против, чтобы во время распятия мне сделали обезболивающую инъекцию.»
Алина Витухновская
(из интервью)


…а мы хотели – чтоб на свастиках,
а не на крестиках и добрыми…
И мы щипали мылом в тазиках
грязь с ног всех добреньких- до-гробиков.

А мы хотели – чтоб на Эйфеле,
на небоскрёбике сентябрьском, –
не на Голгофе!
Хищной мебелью
нас окружали – и – царапаться!

А мы хотели – чтоб не больненько!
чтоб под наркозом и – на публику…
А шлюхи клали нам на лобики
медяк на пиво с дыркой бублика.

Дырявой психикой – сквозь дырочки,
дрожжистой паникой – сквозь глазики…
О, эти девственные вытачки
душонок наших –первоклассников,

о, эти нежненькие лужицы
из наших талых позвоночников!

…роженицей бесплодной – тужиться!
Безвольным нариком – стать в очередь
к ларьку цветочному – пришпиливать
нарциссов головы – к булавочкам…

Вот так живём себе за ширмами.
Жуём навоз.
Кидаем палочки.

Плюём, как футболист, – без-гол-овый.
И безголово в пику классикам
столом метелим.
Плавим олово
Не по-солдатски.

… что, на свастике?
На трупоеде?
На Калигуле?

Пиздёж был свеж.
Хреново верится…

Наш бронепоезд - на каникулах.
У моря – чё-то не имперится.

Всё беспонтово.
Всё по-детски так,
что лучше жуй себе-помалкивай.

Порезать нимб
Уехать в бескиды.
Кормить цыганок булкой маковой.

Хотеть – в жилетку и в депрессии.
Кончаться, кончив с инквизитором
своей любви.
Раз блох отвесили,
гонять их по аркану, Сидоро-
вых коз похлеще бить, а к вечеру –
кормить кокосом нежно с блюдечка…

Мы – седоглазые овечечки,
что землю дёргают за грудочку.

Распятые на хрупких мельницах
тел наших, слабеньких – до сырости…

Висим.
Хрипим.
Планета вертится –
та, из которой
все мы выросли.