В такие дни, как в яблоню:

                                               вощёной мордой

                      в заполошный цвет,

пыльца в бровях, ощеришься навстречу,

                                                                    но тычутся в углы костям,

                                                                    в ресницах ткут

ревнивые, слепые

                                                  сухие пальцы похруста,

                                                                            паучьи бельма,

куренной кисет...

                                                 Насытившись дымком,

             пора сойти к стволу страдальца,

   крепись как сказано...

Кора ко лбу...

Такие же, в коросте, небеса,

Лишь ввечеру -

роса без уксуса...

                                             Звеном к звену,

спускают неизбежные укусы,

                                                                         и сволочь светоча

последний морщит луч,

                с развёрнутым уходит,

сука, белым...

«Такие, - говорит, - у нас дела...

Не вечна черни клевета,

вернусь к утру, с победой».

А, сам, ведь, жить, поди, идёт

за той завесой пылевой,

чтоб нам не ведать...

Да, я-то — сирый, мой черёд...

                                                              За дело!

                                               Напоим, к чёрту, ночь огнём!

Так, не жалей, да жаль же,

спущёного луча стрела,

тьму-шемахань горячего,

вседевичья зрачка!

И, на почин, мы, чин-по-чину -

синим полыхнём,

горстями звёздочки-гнилушки разберём,

                                                                а потом:

потом, порохом, конём...

Отпоём.

Если днём...