Где кокос вырастал из острова и ловились
огурцы за попки просто и полюбовно,
на плешивой пальме застряла и сучьи выла
обезьяна:
на сердце –
дерево,
яблоко
и шиповник.

Дерево – чтобы вечно с плацентой как бы.
Яблоко – чтобы женщиной. Виноватой.
А шиповник – странный: можно на слёзы капать,
превращая их в облачко кисло-солёной ваты,
только странно вроде.
Мартышечьи.
Несерьёзно.
Не очки, конечно, – но так ведь очков не срубишь!..

Ты виси, обезьянка.
Глаза – как ущелья в Грозном.
А на лыбе – кровь шестой деревянной группы.
А на блохах – листья. Зонтиками. Гламурно.
А под попой – острая кашица из коры.
А на сердце – с воздухом вечные шуры-муры.
И компот.
И штрудель.
И дерево, что – горит.



…. горит, причитает: не пальма, а несуразица!
Вот бы мне мавпочку, игруночку в алом платьице,
с колокольчиком в ушке, с серёжечкой до пупка,
чтоб рука дающая не оскудела до пята
ка,
а сразу по тыще тыкала!
Шоп балтыкала на фене всех фень, на всех-всех-всех фенЯх,
изумрудные ядра в глазики свои ныкала,
чтоб была такая цаца, что ой-вей-вах! –

А оно тут повесилось!
Как в шифоньере – плащик
с мордой чертячьей!
Ещё без огня горит,
так, что кору напекло, и кровушка стала слаще –
чтоб тебе там…

/обрыв/




Обрыв те – в память, нервная, галлюциногенная,
не узнающая свою пальму по голосу насекомых!
Что ж ты, животная, выдумала от чужого дерева Откровение?
Что ж ты рожу перекосила, как дурень-гоблин?

Солнцем обнюхалась.
Островом обособилась.
Замок воды врезала –
МЧС тыкались:
кривляются-ломятся – не войти.

Ну и виси себе, вся из себя, в сменной обуви
невесучести
и с арт-хаусом о пра-жизни на дивиди!



И в нос те – воздух,
и в рот те – крестик,
и мир те – хвостик,
и в пол-ареста –
бананной шкурки
(до ссадин!) слякоть,
и смех – в полдурки,
и вой – в кулак, и
у шкирки – жженье
(висеть – не шутка!),
лимит движений,
риволты в шубке
каких-то мыслей
небритых…

Просто
за нашим мысом –
макака-остров.





…. и она – вся из себя остров, и даже на сердце – остров,
и даже пальма ей – остров, хотя она и не пальма, а – Диво-дерево,
и в каждой его букашке иногда поднимают головы к небу розы,
и эту музыку роз крутят некоторые по стерео
снов.
С воскресенья – на понедельник.
После прибоя.
Когда к нормальным прибиваются:
церковь,
друзья,
любовник.

А на острове –
только небо, от созерцания её слепое:
нарезает яблоко,
омывает дерево,
наливает из вен шиповник.