бормотания шута (цикл полностью)
Вечер.
Стена.
Серебрятся резьбой
кроны каштанов.
А за стеной
– в темноте -
мой герой:
рыжий паяц
безнадёжно больной,
буйный и пьяный.
Бродит, бормочет.
Запишет и рвёт.
Снова и снова.
Или умолкнет, застынет
и вот
в щепу кромсая шаблоны
пришло
хлёсткое слово.
Клочья
бредовых растрёпанных фраз
с хохотом сыпет
вихрастый паяц
миру в объятья.
Песня – не песня,
рассказ – не рассказ…
Так… ни о чём…
Ни про вас, не про вас,
сёстры и братья.
I.
Битва ни с кем.
Бой за ничто.
Серый зайчишка
в китайском пальто.
Мечется, бедный:
куда убежать?
Клином капканы -
едрить, твою мать! -
замер охотник, сопит,
дожидаясь момента…
прыгай-не-прыгай,
спеши-не-спеши,
в пятках не спрячешь
трусливой души…
Скучная байка.
унылая,
без хеппи-энда…
II.
Ладно,
завяжем другой разговор.
Зайку помянем,
по-новой нальём,
путая строки,
сбиваясь
«за жисть» потолкуем.
Треснул гранчак?..
приложись из горла…
Магнитофон заедает с утра:
«Там за окном <…> странная сказка».
Мёртвый поэт, ты был прав…
и не прав:
«там» - это «здесь», за душой.
Перебрав
с горьким коктейлем
из правды и лжи,
пенисто слитым в немытую жизнь,
– не полетаешь.
Вот и икается сдуру душе…
Страшно и муторно, братцы:
как ей, родной, без гроша, с голой ж
в небо забраться?
III.
Впрочем,
нашли.
На Христовых страстях
Stairway to Heaven
поспешно мостят.
Кто чём горазд застилают.
Красный пентакль
разменяли на крест:
тешат тщеславие.
Вопли окрест
гласов Господних.
Кто громче?
Ребята,
чудес не бывает.
Были да сплыли.
Пришли и ушли.
Вере не выжить в горластой глуши.
Чахнет от криков
безбожно усердных адептов.
Что нам осталось?
Два маленьких «ши».
Просто дыши.
Дыши и пиши…
Только… и здесь
бес
тот, что в ребро…
IV.
Слов серебро?..
тёртый гнутый медяк
в модном глянце.
Эх, родимые,
лучше уж матом.
Но родимым едино -
звенят и звенят…
Что такого?..
пустяк…
Да вот только потом
брат на брата…
V.
Что, загнул?
перебрал?
слишком краски сгустил?
сумасшедший паяц
рад стараться?
да.
конечно.
вы правы.
Сотру в меру сил
и замажу
серебряным глянцем…
VI.
Всё путём.
Хвост столбом.
На дворе новый век,
за плечами миллениум
жив человек…
И две тысячи лет
фарисейства.
бабочка
Между оконных рам,
белой и чёрной,
мир заключённый.
Бабочка бьётся.
Ключ
от пространных драм
и
престранных куплетов.
Кончится лето…
Дальше – додумай сам.
монетка
Дорога на всех одна.
Туда.
Навсегда?
(Режется слово.
Чик – и готово:
«на
все( г)
да»)
Нет, ерунда.
Пусть дорога одна…
А путь?
Вот.
В этом суть.
В маленьком «сам».
В крошечном «свой».
Рваться душой.
Если живой.
(Так жив или нет?
Знаешь ответ?
Эй, пациент!..)
Тяжек от дум,
плавится ум.
Вера хрустит
Птичкой, сжатой в горсти.
В крыльях свинец.
(Что ж ты так, молодец?!!)
Не долететь.
Плечи под плеть.
С высей упасть
демонам в пасть.
В про-пасть.
(Как там у поэта?
«Страшно, аж жуть!»)
Ну а коль так,
раз погряз ты во мрак
жизни земной
тёрто-пустой,
не обессудь.
Самым страшным судом.
Сам над собой.
Демонам бой.
(Да.
Картонный герой.)
Чем?
Серебром.
с-ов
(сов?..
слонов?..
или снов?)
Метод не нов:
Взять тетрадку,
и в клетках
накрапать
чернилистых луж.
А попутно,
но метко
бросить монетку
в тёмную воду
читающих душ.
Хоть грошик.
(Может поможет?)
человечек
Человечек
с поливочным шлангом,
летним пасмурным днём…
(…вот забавная рожа!..)
…утопая
в грязи по колено,
шёл под тёплым дождём.
Люд окружный смеялся:
«Ой, балбес!»; «Идиот!!!»;
«Ну, зачем так стараться?!!
Сам Господь воду льёт!»
А он брёл через поле,
сквозь столетья пути.
Знал, - темна Божья воля
и не вечны дожди.
Времена - как
перчатки кокетки:
сотня смен за сезон…
(..ну и что? Мы же всё
же!..)
…урожая
жнива собирая
просто…Вспомни о нём.
***
За полночь.
Сонмища сонных светил
режут круги по орбитам.
Рыжий паяц за стеной
загрустил,
смолк, поперхнулся
и снова налил
в кубок разбитый.
Стал у окна
и плеснул в тишину
горечь
вопросов.
Тех, что не в силах
снести одному…
VII.
Господи Боже!
VIII.
Нет,
Иешуа,
вопросы не к Тебе.
Ты был
бесхитростней, мудрей,
трудней и проще.
В толпу уродов
не бросал камней
в ответ на
ветхий
медно-каменный оскал.
За кровь
не кровь.
а что тогда?..
В ответ
Ты сжал в кулак
серебряное слово…
…и бил по почкам
гнилого испитого бытия.
Бил из любви.
И это было ново.
IX.
Бил из любви.
Без жалости истошной
к Себе и нам.
Ведь нелюбить по-всякому дано,
а вот любить…
…да. Только так возможно
дать жизнь словам.
Без лжи и пустоцвета
слова сливаются
в дыхание завета.
X.
Жестоким детям
яростно бесплодной,
убого праведной,
изношенной
земли
Ты завещал сады.
XI.
И это было так…
несоразмерно больше
той
благостной
и запредельной
ерунды,
что с разномастных кафедр
нам пророчат
Твои адепты…
адаптировав Тебя
под нужды
нас -
дождеобильных,
землетучных
и ненасытно нищих.
Как тогда.
XII.
Ты обещал…
Нет. Дал.
Возможность сада.
Растите, люди!
Но…
…оно нам надо?!
К чему растить?
Куда расти?
Награда…
Да. Проще вымолить
спасение по чину.
На тёртый грош
или на рупь с полтиной.
Забыв,
что все молитвы
- лишь слова.
Эй, человече, ну а как дела?
С делами как?
XIII.
Вопросы в никуда.
Слова паяца
истекают ядом.
И чаша
- вот
достойная награда.
За все труды.
И запахнувшись
в тень
иронии и скуки,
презрев всю тонкость
риторической науки,
пожнём плоды.
XIV.
Да. На рассвете
чашу шут подымет,
и скажет два кротких слова.
Тост.
«За жизнь!»
Путь пройден,
мир покинут
ответом
на незаданный вопрос.
XV.
Нет. Не грусти,
упорный
брат-читатель,
безумный почерк
разобравший
до конца.
И ты, сестра,
смахни слезу с лица.
Финал – не смерть.
А смерть шута – не точка.
Лишь …
Не нужно мелодрам.
Ещё шут скажет
пару реплик
нам.
XVI.
Epithaphy шутам
сочинять…
ещё рано.
Крутим жизнь пополам
между
цирком и драмой.
Мы не были, мы есть
и останемся с вами.
Сыпать порох на жесть,
забавляясь словами.
Срок придёт,
- улетим.
Но вернёмся
обратно.
Ведь, любые пути –
лишь
ступеньки
в парадном.
2009 год
0
Такая вот пичальная история 
, а никаф нармальные пацаны не меняюд 
. 
- во, хоть одын любимый смайлик есть
