Андрюха-11
Дата: 02 Серпня 2012 | Категорія: «Поеми і цикли віршів» | Автор_ка: Евгения Бильченко (Всі публікації)
| Перегляди: 952
А.В.
Он не спал. Он пил на кухне горький чай.
Андрей Макаревич.
(поэма)
Напоказ, – как Одетта с Одиллией, –
В бестолковых мечтах об Инаковом,
На Андреевском спуске, одиннадцать,
Возле самого дома Булгакова,
Где на звонких облупленных ящиках
Имена у жильцов – странноватые
(Был «Христов» - стал Христос), с мордой ящeра*
(Инсталляция школы Савадова**);
Где парадное феи-наложницы
Осияли своим покровительством, –
Жили двое: Мудрец и Художница –
В незаконном, но крепком сожительстве.
Пусть ходили они и не за руки,
Но зато по маршрутам Венеции.
По утрам он готовил ей завтраки
И, воюя с её абстиненцией,
Говорил укоризненно: «Маленький…»,
А она огрызалась: «Чудовище!» –
На кровати в лазуревой спаленке
Незачатое выло сокровище.
Он ложился в постель в полдесятого,
Просыпался в шесть тридцать по графику
И, лаская кота полосатого,
Изучал ее пьяную графику.
Помогало, наверное, небо им
Перескакивать кочки и впадины.
А ночами, когда её не было,
Он лежал – и смотрел в перекладину,
Утешаясь компотом коричневым
И тупой СМС-кой («Любимый мой,
Забери меня!»). В ямах Боричева***
Солнце пальцы ломало мобильному.
Был рассвет у них – страшно единственным.
Слепли лампы в него – всеми ваттами.
Но она не умела с буддистами,
Как и он не умел – с бесноватыми.
А под окнами бредила жимолость,
О великом кипела акация…
Он орал ей: «Возьми себе Живопись –
И позволь мне уйти в Медитацию!»
Быт являлся и требовал должного:
Молоко продавала Бурёнушка.
Мудреца обнимая, Художница
Ухмылялась: «Унылое брёвнышко!»
И какие-то адские ангелы,
Осыпаясь перинами блеклыми,
Зажигали огромные факелы
И писали на крыше элегии.
И тогда, отрезвив их пощёчиной,
Всё о прошлом и будущем выпытав,
Он с тоской сознавал, что: ещё чуть-чуть, –
И она улетит к ним за выпивкой.
Он зашторивал окна открытые,
Он читал ей ненужные томики,
Но чернели опасные рытвины
На паркете уютного домика.
Он садил ей цветы между щелями,
Прерывал поцелуями прения, –
И опять приходило – Прощение,
И опять уходило – Прозрение.
Жить да жить бы им, видимо, долго так:
Бхакти-йога – ему, ей же – «Коблево», –
Но однажды божественный Толкиен
Надоумил подвыпивших гоблинов, –
И они этот домик разрушили…
Даром сердце о помощи ёкало:
Не пришли: ни ментура с оружием,
Ни богема с цветами, ни йогины.
Бурьяны на завалах не колются
И молчат на завалах традиции…
Спят спокойно: Мертвец и Покойница
На Андреевском. Номер одиннадцать.
2 августа 2012 г.
* Во дворе дома номер 11 по Андреевскому спуску неизвестными умельцами был установлен белый ящур как продолжение водосточной трубы.
В бестолковых мечтах об Инаковом,
На Андреевском спуске, одиннадцать,
Возле самого дома Булгакова,
Где на звонких облупленных ящиках
Имена у жильцов – странноватые
(Был «Христов» - стал Христос), с мордой ящeра*
(Инсталляция школы Савадова**);
Где парадное феи-наложницы
Осияли своим покровительством, –
Жили двое: Мудрец и Художница –
В незаконном, но крепком сожительстве.
Пусть ходили они и не за руки,
Но зато по маршрутам Венеции.
По утрам он готовил ей завтраки
И, воюя с её абстиненцией,
Говорил укоризненно: «Маленький…»,
А она огрызалась: «Чудовище!» –
На кровати в лазуревой спаленке
Незачатое выло сокровище.
Он ложился в постель в полдесятого,
Просыпался в шесть тридцать по графику
И, лаская кота полосатого,
Изучал ее пьяную графику.
Помогало, наверное, небо им
Перескакивать кочки и впадины.
А ночами, когда её не было,
Он лежал – и смотрел в перекладину,
Утешаясь компотом коричневым
И тупой СМС-кой («Любимый мой,
Забери меня!»). В ямах Боричева***
Солнце пальцы ломало мобильному.
Был рассвет у них – страшно единственным.
Слепли лампы в него – всеми ваттами.
Но она не умела с буддистами,
Как и он не умел – с бесноватыми.
А под окнами бредила жимолость,
О великом кипела акация…
Он орал ей: «Возьми себе Живопись –
И позволь мне уйти в Медитацию!»
Быт являлся и требовал должного:
Молоко продавала Бурёнушка.
Мудреца обнимая, Художница
Ухмылялась: «Унылое брёвнышко!»
И какие-то адские ангелы,
Осыпаясь перинами блеклыми,
Зажигали огромные факелы
И писали на крыше элегии.
И тогда, отрезвив их пощёчиной,
Всё о прошлом и будущем выпытав,
Он с тоской сознавал, что: ещё чуть-чуть, –
И она улетит к ним за выпивкой.
Он зашторивал окна открытые,
Он читал ей ненужные томики,
Но чернели опасные рытвины
На паркете уютного домика.
Он садил ей цветы между щелями,
Прерывал поцелуями прения, –
И опять приходило – Прощение,
И опять уходило – Прозрение.
Жить да жить бы им, видимо, долго так:
Бхакти-йога – ему, ей же – «Коблево», –
Но однажды божественный Толкиен
Надоумил подвыпивших гоблинов, –
И они этот домик разрушили…
Даром сердце о помощи ёкало:
Не пришли: ни ментура с оружием,
Ни богема с цветами, ни йогины.
Бурьяны на завалах не колются
И молчат на завалах традиции…
Спят спокойно: Мертвец и Покойница
На Андреевском. Номер одиннадцать.
2 августа 2012 г.
* Во дворе дома номер 11 по Андреевскому спуску неизвестными умельцами был установлен белый ящур как продолжение водосточной трубы.
** Арсен Савадов – известный украинский художник-постмодернист, ценитель БЖ и Подола.
*** Боричев спуск (Боричев ток) – когда-то древнерусский путь, соединяющий Гору (БЖ) и Подол. Теперь – относительно безлюдный закоулок, где собираются маргиналы и алкоголики.