Илья На Печи.
Вот лежит Илья дурой на белой печи,
В нём немало обломков, ему 33,
Тридцать три полновесных юпитерских года.
А как вся эта печь, так не встать и не лечь,
Дымоходы в астрал, терминалов не счесть,
У него в голове стоит дивная, с моря, погода.
Зубы на полке, толки в саду,
Там, где растёт его стыд на виду,
На виду у входящих в его золотые глаза.
А как их приоткрыть, так не петь и не выть,
В кирпичи, в лопухи – да везде можно скрыть
Все рисунки видений его ниспошлённого сглаза.
А как видится ночь, так не видится день,
И он своим духом уж вышел за сень,
Хотя – всё возможно – и спит посреди сил природы.
А они словно мать разрешают играть,
Перетянут колена – и ну их гонять,
Так недолго дождаться того, кто сломает всем всходы.
Обескрыленный ворон придёт из дверей,
Перебьёт те горшки, что томились без щей,
Пусть останется, всё как и прежде, без ясного смысла.
«Не пытайся ты встать», ему скажет полать,
Или что там ему заменяет кровать,
«А если и встанешь, смотри, что б не пала кулиса».
Но Илья целиком, его нечем винить,
И если кому-то захочется жить,
Так пускай хоть зайдёт, хоть влетит беспощадней пращи.
Пусть застрелят того веселящим ружьём,
Напоят кефиром, накормят в разъём,
И станет покойно всему возле славной печи.
18.02.05.