Кристально чистой русской душе Д.

По дороге, мечтой поколений омытой,

Мы идём без оглядки в туманную даль,

И в небесной пыли утопают копыта,

И метелью глаза выжигает февраль…

Что оставили мы? Опустевшие избы,

Полусгнившие срубы, развёрстую хлябь…

Видно, в царстве слепых для прозрения избран

Тот, кому не впервой по ухабам вихлять.

Мы летим напролом, даже если не рады —

Не стреножить почуявших волю коней,

Вдоль берёзовых рощ, мимо ветхой ограды

И судьбы, что лицом повернулась ко мне,

А в глазницах — печаль и злорадная жалость:

Мол, чего разгулялись — в такую-то рань?

И не дремлет в устах прозорливое жало,

И несётся вдогонку ядрёная брань.

Не развеять похмельем чумного угара,

Если песня допета — изволь, помолчи!

По-цыгански привольно тоскует гитара

И еврейская скрипка рыдает в ночи…

Позади — чернота деревенских погостов,

Золочёная гниль осквернённых церквей,

И рыдают по нам сиротливые вёрсты,

Словно мать потеряла в бою сыновей.

Держим путь наугад — запорошены тропы,

И уже всё едино: что Бог, что порог,

А душа, обезумев от скачки, торопит —

То ли в ясный чертог, то ли в тёмный острог…

Потускнеют огни промежуточных станций

И поникнут штыки пограничных столбов…

Но хорош заливать: «Вы могли бы остаться» —

Не за тем нас к чертям посылали с тобой.

Покосившийся крест — судьбоносная веха,

Указующий перст — заржавелый приклад.

Всё открыто для нас — и чистилище века,

И грядущего рай, и насущного ад…

На усталых устах замерзает молитва,

Утопает вина в недозрелом вине.

Мы уходим во тьму, и проиграна битва,

Чтоб глядящие вслед победили в войне.