В захолустных провинциях что-то присутствует вдовье.
В сочетании храма с притоном - своя благодать.
... А она его очень любила, но странной любовью:
Так обычно поют, когда нечего больше терять.

Вроде всё у них было: на кухне ночной - Веня Дркин,
Русский рок, у коленей сидения, кошка, табак...
Высоко над антеннами крыш в электрической дымке
По Вселенной бродили созвездия мёртвых собак.

И тогда в истеричных глазах ее делалось сухо.
Но она просыпалась под боком в шаманскую рань
И беззвучно шептала: "Люблю тебя" - в спящее ухо,
Чтобы снова к полудню ответить: "Не помню, отстань".

Так и жили они, не питая особых иллюзий
Относительно мира в кармане и кармы в миру.
Заплетались асфальтные тропки в березовый узел,
Провода тополей оголялись, теряя кору.

По славянской планете индейская ширилась старость
(Пошутил, умирая, один доколумбовый маг).
Так, однажды, вернувшись с работы, её не застал он:
Под нет-буком белели истлевшие кости бумаг.

Он не верил судьбе: он метался, ругался и плакал.
Он и знать не хотел, разминая ночнушку в руке,
Что она улетела - и стала небесной собакой,
И ацтекский шаман ее водит теперь на шнурке.

В захолустных провинциях ближний далекому равен -
Никаких тополей после них, никаких проводов!

Но бездомных животных в парадных по-прежнему травят,
Собирая по бусинкам бисер собачьих следов.

 

17 августа 2012 г.