На этой планете дожди — внесезонны,

Рассвет начинается выстрелом в спину,

Пропитано небо прохладой озона...

Прости. Отпусти. Не завою. Не сгину.

Какая противная, скользкая слякоть —

Мы в ней по колено, а может, и выше.

Глотаю слова. Не сломаться. Не плакать.

Руками за воздух — и, кажется, вышло.

Отставить спектакль. Голливудские сцены

Доильщицы душ до тебя отыграли.

Грусти вечерами о подлинно ценном,

А мне — продолжать безнадёжное ралли.

Дымится мотор. Тормоза отказали.

Последний рывок. Победителей — судят.

Я помню духи с ароматом азалий

И миг разделения сросшихся судеб...

Стреляю. Опять. Поклялась. Не сдержалась.

На трезвую — это ли не катастрофа?

А ты так бессовестно давишь на жалость,

Цитируешь вслух сокровенные строфы —

Да я для тебя пожалела бы пули,

И снега, который до срока растаял!

Устала петлять лабиринтами улиц.

А можно полжизни — за раз — пролистаю?

До пепла сгореть беспрепятственно дайте,

И это не слабость — треклятая сила...

Не пей. Не хворай. Сортировка — по дате.

Расслабься — и память слезой не насилуй.

Сырая зима — исполнительный цербер —

Стращает притворно дыханием вьюги.

Твои корабли уплывают на север,

Мои же — сдаются коварному югу.

Не стой на пороге невинной овечкой —

Мой нежный палач, сострадательный киллер.

Ты взводишь курок и толкуешь о вечном...

Попутного ветра. Семь футов под килем!

Развязка близка. Здесь ледовые глыбы

Вдвойне беспощадны. Их жертвы — несчётны.

Учись предавать без фальшивых улыбок.

Храни тебя Бог. И проваливай — к чёрту!..