Древо жизни твое одиноко – ветвится, ютится, ластится.

Что в наследство отдашь? – генный код и в горошек платьице?

Да еще споешь колыбельную голосом нежным беспечным маминым.

Половина слов сгорела в памяти синим пламенем…

Как зовут того, кто набрал длинный номер наскоро, волей случая

И нашел тебя – односложную и колючую?

В жены взял, новой жизни дал да от плоти своей от рьяной.

Выкрал имя, слова писал молоком и седым тимьяном.

Я узнала его! Он чернее, чем ночь безлунная осторожная.

Прикрывался небом и лил дожди из пустого да все в порожнее.

Ненавидишь творца, но желаешь творить. А толку, толку?

Счастье знает семь языков, а горе один лишь только.

Погляди же теперь, как она кричит, как теряет жизнь от твоей любови.

Позабудь про стыд и ЕГО моли в новом круге боли:

«Мы всего лишь люди, бисер россыпью, Господи, отзови собак, отверни волну!

На Земле есть место – но мне там будет холодно одному.

У тебя ведь тоже мама есть, Боже ж мой, ну как же ты не поймешь, у нее спроси –

Где б ты был, если б у нее не хватило сил?!!»

А теперь залечи ее раны, мальчик-муж, поцелуй ее руки, грубые от борьбы.

Все мы баловни жизни, все мы выкидыши судьбы.

Да, у страха глаза велики, но у радости – просто огромные, смотрят в самую глубину.

Плоть от плоти.

Кровь от крови.

Жизнь от жизни.