«Испорти мне жизнь, ограничивай и изменяй,

попутно из собственной ревности сделай перформанс.

Зачем абыжаешь: другое тебе от меня

понадобилось…» Эти уши чувствительны к форме.

Для них в каждом слове метафора или гротеск,

ирония ли, идиома, а может, литота.

Чем дальше заходит Алиса в твой сказочный лес,

тем больше скучает в трёхсосных его поворотах.

Знакомые всюду: вот кролик, а лапках звезда

с небес, это Шляпник – с ним вешалки от Такизавы.

У Пустика-Дутика вновь вечеринка-скандал –

пиарово полупустой и развесистой славы.

Опять Тру-ля-ля под окном серенады поет,

опять Тра-ля-ля ей читает стихи – как насмешку.

Алиса скучает и колет расплавленный лёд

остатками совести с вежливостью вперемешку.

Потом ненаглядная милая выпьет бокал

вприкуску с богиней и не-пережить-мне-разлуку,

устало поднимется, отулыбнётся: «Пока!»,

оставив на памяти флёр – аромат «Охисуку».

И ты усмехнёшься... А что, не рыдать же тебе

над бедной неверой, которая даже минуты

иллюзий себе не позволит – как будто обет

суровый дала. Не себе, а другому кому-то.

Иди себе, скучная милая. Песен не пой,

не слышь соловьев, не вбирай дынноспелых рассветов…

Звезды тебе, сука такая. Пусть кто-то другой

потрудится, чтоб ты сполна получила за это.