Дубравы прижали руки
к линялой холстине  неба,
размазав, как карамельки,
по высохшей глади лета
цикад золотистых трели,
а горы, склонив колени,
у грозной, седой пучины,
как очень старые кони,
молчали небесно синим
и в водах купали тени.