Ты слепила молельный домик из гранёного бранью фирна.

Крыша сделана из оскомин красных яблок на дёснах мира.

На лодыжке – цепочка света, на запястье – кровавый галстук.

Ты входила в меня раздетой, чтобы заживо там остаться.

А белки превращались в белок и под веками колесили.

Мне молочный сдавался белым, как свобода сдаётся силе.

Перекроена раз за разом механическим разговором,

как на плаху, я шла на праздник – так добыча находит вора.

Ты под шепот шопениады рисовала глазастых кукол.

Как желание гасит надобность, разморили небесный купол

торопливое любопытство заглянуть за пределы смерти,

тяга спрыгнуть однажды с пирса, но собой времена измерить.

Я любовно сложу ладони на холсте. Манекен – как пристань

для шаров наугад бездонных, но в сортире закисли кисти.

Ты до рвоты глотала имя. Гнулись пальцы, как иглы вуду.

Робинзоны ходили мимо, принимая за судно – блюдо.

Я проснулась, наверно, поздно, как язык, развязала ставни.

Я увидела вечный остров… только остров необитаем!