Віктор Плавський — народився в 1993 році у Ялті, там і живе. До 27 років встиг змінити низку малоцікавих професій у сфері послуг. Перша публікація — в 2020 році на сайті «Полутона».

водитель говорит кидай бычок и поехали

но он кладет его в руку не ловко глядя 

в смеющиеся глаза

залезает на заднее 

сидение к корешам

и они едут

по старой бахчисарайской дороге

панки из нулевых

чьи родители отвалились

раньше чем молочные зубы

кто жил на крыше троллейбусного вокзала 

кому баллончиком и зажигалкой 

вспыльчивые ребята

объясняли за внешний вид

засыпают на заднем сидении

по старой бахчисарайской трассе

возвращаются туда 

откуда они и прибыли

оставшись уверенными 

в том что алкоголизм

и созависимые отношения

это и есть анархия.

На перерыве

на заднем дворе точно знаешь, куда смотрят камеры.

За желтыми воротами 

вверх две ступеньки, к синей калитке

во двор классной руководительницы, 

попадаешь в мёртвую зону.

В чеке с начинкой: 

гостра мівіна, Revo

сечка конечно но чем угостили

Газель оболони пятится задом к рампе.

Скоро начнется разгрузка,

скоро 

зарево киевских улиц 

потушит снайпер

с крыши и пепелище площади

в памяти вскружится черным пятном невнимания.

Из сигареты-гильзы выгрызешь

фильтр — белый кусочек ваты.

И пока забивается 

забиваешь.

 

Сквозь расплетенную сетку забора

проход на заброшенную АЗС.

Под еще не успевшей заржаветь

колючей проволокой

пробираемся без проблем.

Колонны бетонных блоков,

что-то вроде склада под открытым небом,

составлены до лучших времён 

в уже знакомый нам лабиринт

нерадивым хозяином.

У сгоревшей диспетчерской будки 

старый ханыга ставится в член, 

плавно спуская инъекцию черной грязи 

в инсулиновую иглу.

Женский скрипучий голос

эхо уносит в предлесок,

за лавандовое поле: 

«Кто там шарится, блядь?»

Под козырьком,

мимо бензоколонок, 

поток ветра 

закручивает пепел и остатки трухи

и старый торчок,

на время исчезнувший 

в собственном сне,

отмирает:

«Оксана, не парься, пацаны

Пришли по своим делам»

*

Водный у края автомобильной ямы.

Толченые шишки 

перемешиваем с табаком.

Звуки мнущихся пивных банок 

и шипение пластиковых баклажек

в ритм чьих-то шагов. 

Из погоревшей будки

она идет к нам.

«Ребятишки, натянете банку?»

«Сука, трезвой хоть сутки побудь.

Что ты за человек?» —

кричит ей ханыга.

Пока она курит 

я опускаю глаза 

в червоточину автомобильной ямы.

Ступенька за ступенькой 

темнота обретает мой взгляд

и я больше не нахожу здесь

себя.

«Мужчина, — отвечает она,

вечно вы требуете

чего-то невозможного»

 

Солнце поднималось из медведя рыбаки стояли по колено в прерванных снах 

Выжившие лужи умывали пустые бутылки от коктебеля

Не вышедший на работу дворник сердито смотрел на водопад

То ускоряя то замедляя скорость его падения 

Пятно человеческой кожи у моря только начинало расти

Корабль росгвардии обогнул близнецов и пошел к лагерному пляжу

Вот оно какое наше это 

Заборонено 

То запрещено 

Мы можем войти в прозаический отрывок и выйти из него сухими

Новые хозяева еще не поделили здесь территорию

Бздых поскользнулся на отполированном локоне бесстыдницы

Роняя золотого грифона на середине сократа

Он больше сюда никогда не приедет

Ну его нахуй такие подъемы.

на куполе аурелии скрещиваются тени их рук.

они выносят большую медузу на берег,

на жаркие камни.

им просто хочется смерти. на этом пляже

крайний раз

я видел её в прошлом году когда утонул один отдыхающий.

его выловил Вася Туривный — местный спасатель.

тают крема на поджаренных кожах,

пиво в стакане из пластика липком на ощупь от этой жары

кто-то допил и ушел по делам, по пояс в синюю воду морскую.

косточки персиков, палочки от мороженого, арбузные корки, мужчины и женщины

дети, медуза, возможно есть те кто не определился с гендером, есть те кто заберет с собой всё что принес и тот кто оставит бычки сигаретные, целлофановые пакетики, пиво в жб, между камней потерянную цепочку с крестиком.

море всё съест, так говорил Саша Шорников,

когда мы курили на пирсе и он кидал семечки в воду.

вода равнодушно гудела или

это дул ветер в разваленный волнорез,

уже и не вспомнить.

тело берега с вечно меняющейся границей.

я убегающая от суши часть её

пропадаю в рельефе волн, унося с собой кислород,

столько, сколько уместится в лёгких.