Наталія Явлюхіна «Двойная сплошная»
Дата: 04 Квітня 2020 | Категорія: «Поезія» | Перегляди: 3300 | Коментарів: 0
Автор_ка: Наталія Явлюхіна (Всі публікації)| Редактор_ка: Сергій Стойко | Зображення: Анна Ютченко
Наталія Явлюхіна народилась у 1986 р. у Подольську (Росія). Закінчила Літературний інститут, мешкає у Москві. Публикації: «Знамя», «Полутона», «Textura», «Лиterraтура», «Прочтение», «Homo Legens».
*
и мертвая кошка прыгает со стола
почувствовав вдруг что жива
гневно мотая хвостом встает
вполоборота ко мне, живая
в дальней комнате скоро умрет
та что лежит не открывая
глаз, приоткрыв пересохший рот
я кладу ее руку на место встаю
выхожу из квартиры держась за стены
когда возвращаюсь кошка сидит на краю
смерти и смотрит в нее надменно
как в воду в которой не хочется замочить
лапы. задернуты шторы
в комнате. все молчат
почтительно что ли
бабушка ты не бойся
ты прощена за тот
теплый укус укола
после которого больше
она с тобой не живет
(и ты собирала с пола
миски кряхтя и ты
чистила дом от шерсти)
бабушка все коты
возвращаются после смерти
ни на кого не держа
зла никому не веря
бабушка страшно тебе лежать
не старея
ничего не боясь уже
вытянув слабые руки
в многоэтажке на первом ее этаже
где слоняются дети и внуки
трогают плачут мешают расслышать: пришла?
там пришла моя бедная Луша?
вроде на кухне спрыгнула со стола
ты прости меня старую клушу
бес попутал, Лушаня, тогда. и она пробежит
по коридору вскочит
на одеяло и наконец-то жизнь
закончится как ты хочешь
*
море волнуется раз
просыпается дева без глаз
море волнуется два
Токио это Москва
улыбаясь губами без губ
рисует «Кошачий суп»
море волнуется три
можно сойти с ума
глядя как фонари
перемежает тьма
в белой ночнушке там
лапкой ей помаши
Волоколамск Амстердам
в Дублине ни души
пригороды пусты
ранка кровит в темноте
Балтимор Алматы
вышел — поля поля
нету тебя нигде
есть только тень фонаря
на станции «Чистый свет»
да эстакады в снегу
море волнуется? нет
страшно на берегу
когда ты уходишь, Няако, в свою судьбу
перебрав напоследок в уме фонари над рекой
как любимые ноты
и я тоже умру прислонившись к холодному лбу
тишины в жаркий день городской
чтобы встретить тебя разомлевшую как от дремоты
в этой смерти твоей чтобы вдруг догадаться с тоской
ослепительной кто ты
*
когда мы болели они вызывали врача
и он говорил положив стетоскоп на колени:
если осень – секрет, то зима – говорил щекоча
тишину бородой в одряхлевшей строительной пене –
голубая прохладная тайна
«жизнь как правило трудно начать
и завершить, а в середине нормально»
и уходил по обоям наискосок
пианист за стеной возвращался к второму ноктюрну
и про лето с весной до сих пор непонятно обоим
но я с детства люблю наблюдать как ты ищешь носок
парный в бездне лазурной
разозленно, прохладным прибоем
то и дело сбиваемый с ног
*
где то неразборчив то разборчив
почерк облетевшего подлеска
память обретающая точность
и душа теряющая резкость
в темных коридорах снегопада
встретятся под лампой снегиря
чтоб до тишины без пересадок
по пластам циркадного огня
сцепленных с зубчатым устьем Ички
ехать параллельно линии судьбы
ходит осень в кроссовках плохой философии
по электричке
грибников не нашедших грибы
будто знакомый профиль
у того из них кого «Лиза Алерт» не найдет
впрочем опять щурится и плывет
и не дает произойти катастрофе
Школьная поэма
1.
мама сует с собой валидол. не беру
рано утром иду на стеклянных ногах по двору
после арки налево и собственно здравствуй школа
одноклассники на крыльце – цветы кока-кола –
давят улыбки. я тоже давлю. что ж пора
отмучиться всем перед тем как уйти со двора
физика мне, храни ее бог, неясна
я не люблю мел и доску гробовую
кровельный лист рыхлая белизна
хризантем вдруг подступят вплотную
и начнется весна сонливая синева
и по физике будет два
2.
после грозы всё как будто на дне реки
свалим в угол сырые букеты и по местам
друг на друга не глядя рассядемся перед расстрелом
на счет три распахнутся каленые створки доски
ударяясь о стену поочередно а там
безобразная бездна и странные формулы мелом
нам на помощь приходит рыдающий хор хризантем
в упаковочной пленке: громадные капли напиться
можно которыми катятся в тьму теорем
и как стая мальков серебрится
тополь после дождя
и огонь говорит: я пришел и уйду от тебя
3.
есть в фабричной изломанной пленке резные цветы
вокруг них ореол огородной прохлады и блеска
они снятся тому кто с такими вещами на ты
от которых у мертвых испуганно грохает сердце
ведь в полях электрической темноты
пахнет срезанным стеблем, впадающим в вечность листом
кровельным, кровью в солнечном и пустом
медкабинете, ходит апрель в ознобе
отпирает как ключ хризантем зазеркальный букет
расписные дубовые двери туда где нас нет
где в холодном огне кто-то лежит во гробе
4.
сдать экзамен на тройку после чего никогда
не вспоминать про физику в желтом классе
где над доской в правом углу звезда
бьется как мошка и гонит водитель по трассе
представляя что все прошло
представляя себя троечницей смешной
над тетрадочной зеленью мая
но комариная дудочка той тоски
что растет из двойной сплошной
если смотришь в нее не моргая
уже от него не отвяжется – будет ветка
плавать в окне и возле сердца биться
мошка всю жизнь и понимать ученица:
есть только ночь и в свете фар разметка