Максим Бородін «за фасадами всегда скрывается совсем иное»
Дата: 14 Березня 2017 | Категорія: «Поезія» | Перегляди: 1467 | Коментарів: 0
Автор_ка: Максим Бородін (Всі публікації)| Редактор_ка: Сергій Стойко | Зображення: з архівів автора
Максим Бородін — український поет (пише переважно російською). Співзасновник і співредактор дніпропетровського самвидав-альманаху «СТИХ». Випускник Придніпровської державної академії будівництва та архітектури. Інженер-будівельник, кандидат технічних наук. Живе і працює в Дніпрі. Вірші і мала проза публікувалися в журналах «Воздух», «©оюз Писателей», «Новый мир», «Новая Юность», «Хрещатик» та ін., мережевому журналі TextOnly, альманахах «Илья», «Вавилон», «Журнал ПОэтов», «Дев'ятий сфінкс», антології сучасної поезії «Звільнений Улісс», на сайтах «Мережева Словесність», Полутона; українські вірші - на сайті «АртВертеп». Автор збірок поезій «Правила ближнего боя» (2005), «Никакой анестезии» (2007), «Париж» (2007), «Свободный стих как ошибочная доктрина западной демократии» (2010), «2013» (2014), «Будда Солонянского района» (2016).
Перекладався українською (Сергій Жадан), італійською, французькою, болгарською і польською мовами. Учасник міжнародного фестивалю «Бієнале поетів у Москві» (2005), фестивалів «Київські лаври» (2006, 2007), «Харківська барикада» (2007). Лауреат літературної премії «Міжнародна відмітина імені Давида Бурлюка» (2007).
* * *
так происходит со всеми
кто живет в этом измерении
изменение всего
подобно книге
еще не написанной
но уже прочтенной
просыпаешься в шесть утра
по привычке
прощенный всеми
кого еще не успел простить
даже если никуда не надо лететь
кушаешь устрицы
оставшиеся с вечера
зажигаешь спички
одну за одной
ожидая
что что-то может случиться
пьешь вино розовое анжуйское
буржуйское
маленькими глотками
как пьёт воздух птица
привязанная к облакам невидимой линией солнечного света
пилоты датских авиалиний
и их стюардессы
такие теплые
словно стаканчики с чаем
все мы датчане
в этом запущенном мире
судьба начинает петь независимо от того
что происходит в мире и с миром
с утра
все свободны
даже если нет такого слова в его словаре
и его книги
распятые
как провода на столбах
и бах
просыпаешься в шесть утра
думая
бедный Йорик
танцующий в этом холодном замке
что он знает
о жизни
кроме того
что ничего не знает
* * *
изучая мир как посторонний наблюдатель
никогда не получается сохранить себя до следующей остановки
сердце
заворачивают на таможенном досмотре
четкие требования к перевозу ручной клади
не более одного в одну сторону
даже если
захочется перевести молчание
или там
пакет с чаем из Амстердама в Осло
мир теряет свое предназначение
постепенно
как облако теряет облако
удаляя из памяти
город у моря
типа и моря нет
и памяти
что-то происходит с тобой с точки зрения современного психоанализа
словно самолет
еще не поднялся в воздух
но уже оторвался по полной
до потери собственного самосознания
ощущения праздника и тёплого счастья
так и летаешь по миру
из Лхасы в Лхасу
ничего не перевозя через все границы
кроме одного сердца
и пары навязчивых мыслей
повторяемых
с завидным упрямством
как
самое любимое
детское стихотворение
* * *
в книжном магазине у реки
двадцать этажей снов
и только один этаж с подарочными изданиями
хочешь или не хочешь
за фасадами всегда скрывается совсем иное
как в руке всегда скрывается другая рука
стать бы тем
кто может разгадать все тайны
или стать никем
потому что в растворении всегда больше смысла
чем в самом смысле
Париж накрывает
как накрывает волна танкер
перевозящий соленую воду
из Гренландии в Испанию
каждый капитан мечтает стать кочегаром
только чтобы не видеть
весь этот хаос мира
застроенный сверху до низу
и только киты плывут вверх
и только сны
растворяются с удивительным постоянством
в стакане воды
что тут скажешь
инопланетяне
живущие внутри горы
Монмартр
выращивают сладкий виноград и вершины оград
и кто-то всё время дышит
за твоей спиной
словно реанимационная бригада
твоего вдохновения
уже рядом
* * *
она стояла возле Ренуара
такой тонкой
тонкой линией
что казалась
именно здесь и именно сейчас
происходит смешение всех красок и всей крови
всего воздуха и всех звуков
в этом утопленном в бархат зале
картины и люди вокруг
в ней было что-то ослепительно южное
как горсть маслин раскатившихся по полу
как запах апельсиновых корок
и темнота её глаз
и пальцы
переплетенные с пальцами
я так и не разобрался во всех тонкостях этого священнодействия
всегда берусь за неосуществимое
словно сон берется за самого маленького человека в мире
вытягивая его из темноты на свет
как вытягивает
тело из твоей души
линию
её улыбки
* * *
Анна Ахматова была та ещё дура
писала стихи маленькими буквами в тонкой тетради
сложности взаимоотношений
осень и всё такое
выдумала чушь
ходить с ненужной тревогой
нет
чтобы там тревога была всегда нужной
и бутылка виски всегда под рукой
на гитаре шесть струн
и все натянуты
словно строчки стихотворения
или бельевая веревка
у каждого своя каждодневная карма
перерождения
и хождения перед сном и во сне
я
например
научился чистить зубы левой рукой
и читать Заратустру в оригинале
как будто это дает моему мозгу новые возможности
пропускать воду
через воду
и мысли через арт-хаусное кино
к тому же
я научился верить в себя и в того
кто прицеливаться особенно тщательно
чтобы было проще потом искать пулю в еще теплом песке
я научился цинично рассматривать губы и голубые глаза
на картинах Мари Лорансен
мир состоит из галлюцинаций
музыки
и запросов поисковых систем
идёшь за кроликом
похожим на Джуда Лоу в одноименном сериале
прыгаешь в такую маленькую норку
Анна Ахматова дура
прыгаешь в другую
Ален Гинсберг гений
жизнь это искусство делить всё на красное и серое
на острова и горы
на виски с ромом и ром с колой
жизнь это не всегда Анна Ахматова
чаще просто собственные заблуждения
поэтому мы
всегда выбираем то
чему сопротивляется душа и тело
в отличии от остальных
которые тоже что-то выбирают
* * *
что делать
если отсутствует человек
Одиссей
Парис
Ахиллес
или еще какой-нибудь древний грек
древние греки они такие
отсутствуют уже две тысячи лет
забили на все перипетии мира и его окраин
знаешь
в Древней Греции сбрасывали в пропасть всех
кто боялся этой самой пропасти
стоишь на краю
и думаешь
Афина
Фивы
Елена и что дальше
отсутствие человека в человеке
самая важная причина
искать
как ищут золото в захваченном городе
смысл существования
Троя и вся остальная история
не более чем вымысел
случайных свидетелей
рыбаков
и университетских ученых
Одиссей потому и добрался до берега
что никогда
не знал
где этот берег
* * *
входишь в Иерусалим
словно воздух в воздушный шар
Рене Шар
и его друг
Пьер Ришар
кинематограф верит
что тело диктует волю душе
даже если душе
по барабану
хочется просто зависнуть
как программа поиска смысла
в каждом шаре есть свой Гефсиманский сад
своя Голгофа
и свой маркиз де Сад
словно он единственный знает
что делать и как любить
секс в большом городе
и подростковый чат
две тысячи лет назад всё было намного проще
был Иерусалим
и кто-то парящий над ним и с ним
воздух в горсти
сон под подушкой
и Патерсон за рулем
ты понимаешь
мир ничего не успел исправить в нём
потому что и не спешил
не смешил
слишком серьезен был
как чай в семь утра
слишком много воздушных шаров в твоих руках
и каждый Рене Шар
и его друг Пьер Ришар
входишь в Иерусалим
словно в тело душа
хрен с ним
говорит кто-то тебе
дружески похлопывая по плечу
и едва дыша
хрен с ним
думаешь ты
останавливаясь на середине моста
воздух самое вкусное во всех киноисториях мира
часть чего-то большего
чем нам говорили
и цитируя не существующего Христа
я улыбаюсь
от счастья
что знаю всё
что будет
с тобой и со мной
завтра
* * *
если космос сломался
отдавай его на починку
будет как новый пылесос
художники постараются
выпиливая лишнее
выпаивая ночь из четырех стен
окна и двери
верить или нет
твои проблемы
погружаясь внутрь холста
досчитай до ста
и выныривай на поверхность океана
подводная лодка Жак-Ива Кусто
полна травы и пустоты
ходишь по коридору
словно гемоглобин по венам
отталкиваясь от стен
картинами и голосами
один саксофонист только что-то мурлычет под нос
он говорит
космос перемещается внутри каждого из нас
сегодня он кажется мальчиком
завтра птицей
живущей в зарослях жасмина
я знаю всё про его сны
и сына
подводные лодки
мосты
и три собаки
о чем то молчащие внутри картины
он сказал
ты уже уходишь
и я ответил
зачем
дом наполняется звуками и табачным дымом
им ли не понимать
и не знать
смысл космоса только в том
что проще повеситься в мастерской
чем летать между планетами
выстаивая очереди
к нирване
и его маме
* * *
погода заканчивается
не начавшись
в конце улицы останавливаешься
оглядываясь через плечо
говоришь ему
он побеждает меня
так бывает
отвечает он
со всеми бывает
поэзия не бесконечное число
а лимитированная серия
что-то типа черной икры
ложкой ешь
и запиваешь воздухом
арсенальная
бесконечная
топкая
даже ночью он вываливается из метро
и кричит от того
что знает
с чего всё начинается
нет чувства прекрасного
есть чувство
что всё прекрасно
так бродишь по городу в темноте
в поисках винного магазина
этот бермудский треугольник Подола
и долго можно
смотреть в окно
на то
что рисует его воображение
в твоем сознании
для мозга нет никакой разницы
реальность это или иллюзия
даже если относишься к себе с юмором
все думают
что ты шутишь
* * *
меня часто спрашивают
что такое «поэзия»
я всегда отмалчиваюсь
отмахиваюсь
словно бельё
развешанное в ветреную погоду
в этих ломких дворах спальных районов
словно двери
станции метрополитена
такие тяжелые
такие рванные
если всё случается
если всё устроится
что такое тогда воздух
и моё дыхание
чувство
когда кровь
пересекает границы дозволенного
и всё
что не ввозимо и не вывозимо
можно спрятать в потайном кармане
как прячет воздух
птицу в уголке фотографии
пишу ему в Харьков
словно именно этот город
должен вымарать ошибку в тестовом задании на выживание
и он пишет в ответ
совершенно не касаясь заданной темы
«неблагоприятные тут дни
и непонятно ничего
ни с чем
особенно с женщинами
временем и теорией анархизма»
вот вам и всё
что следует знать
о поэзии
и о том
что собой представляет
её отсутствие
* * *
перед каждым пробуждением
приходится заново выдумывать весь этот мир
со всеми мостами
лесами
и спальными районами
вживаясь в то
что хочешь увидеть проснувшись
так перестаешь читать в вагоне метро Эрнеста Хемингуэя
и переходишь перед самым выходом из поезда
на Уолта Уитмена
выравниваешь сны
как выравнивают давление в подводной лодке
стоящей на приколе у пирса
где-то у берегов Исландии
выкуриваешь сигарету
выдыхаешь ожидание
и просыпаешься
словно ребенок
так просыпается Сильвия Платт
так просыпается Патти Смит
так мучается бессонницей Боб Дилан
и четыре квартала в округе
и сто лет в запасе
ты пишешь из Харькова
«я повесил турник в дверном проеме
на уровне пояса
теперь я приседаю каждый раз
как куда-то убегаю»
я тебя понимаю как никто другой
по эту сторону здравого смысла
я просыпаюсь каждый раз
когда хочу проснуться
и это становится навязчивым состоянием
и не навязчивым чувством
что надо проснуться
именно там
где нужно