- Первая буква – «с».
- Что?..
- «С».
- А букв… Сколько?

У меня в руке – я. Целиком. На листке написано: «рост, вес».
Меня можно зажать в кулаке, порвать, зачеркнуть, только
Захоти – и меня уже… нет? Через всю меня – города.
Через всю меня – от антенны и до Твери бельевой веревкой
Рельсы протяни. От-пусти по пути игрушечные поезда.
И исправь все цифры на ноли – смотри, становлюсь самой легкой
Лодкой. В мире. Мы на три-четыре распрямляем крылья
И сгибаем ноги в коленях. Наклоны – влево. Бело-голый,
Как стены, голос бодро визжит: пернатые из пятой, обед!
А я сжимаю себя в руке: захоти – и меня уже… нет.

Комнатные кометы. Остались следы - трещины.
Я ненавижу, когда говорят слово «женщина»:
Эта бабушка, моргая то левым, то правым глазом,
Повторяет высоким голосом раз за разом
Это страшное гордое звание,
Будто бы заклинание –
Абра-добрая-кобра-кадабра.
Та, что с ярко-красными губами, бросает на пол ядовитое «швабра».

Я сижу на окне. Весь день. Увидят – кричат мою фамилию
И «простудишься!». Во сне я сегодня бродила по пустыне.
А еще нашла телефон в кактусе – мне звонил из Канзаса
Ты. Ты кричал: «здравствуй!». Ты кричал: «апельсины и ананасы!»
Ты кричал: «давай же скорее адрес!» А я хотела сказать,
Но меня подхватило ветром, и ты стал пропадать –
Это связь,
- говоришь, -
Это паршивая связь.

Нам сегодня… Нам сегодня за окном передавали грязь.
Передавали печенье, яблоки, «будь умницей», книжки.
Девочки красят глаза и закатывают: «мальчишки».
Как огурцы в банки. Как в боулинге – шары.
Один здесь ужасно любит читать про параллельные миры
И ненавидит котов и кошек. Я спрашиваю: «что, и даже
Белых?» Он серьезно отвечает: «рыжих, серых – неважно!
Даже тех, кого мы не видим». На него из заляпанных чаем страниц
Глядит исподлобья сфинкс (он забыл все загадки от наших лиц).
Он садится в коридорное кресло и поджимает ноги и губы.
Взгляд пронзает навылет клинком, говорит сквозь сжатые зубы.
Иногда на кровати смотрит в окно и раскачивается из стороны
В сторону. А потом скажет тихо: «какие все-таки эти вороны
Черные…». Когда он впервые складывал в сумку полотенце, чашку,
Зубную щетку и прочее, пропахшее стерильными перчатками,
Я написала письмо на две с половиной страницы непонятным
Почерком. Мы долго и неловко собирали засохшие мятные
Леденцы, рассыпавшиеся по полу – сталкивались лбами
И фальшиво смеялись, цепляясь коленями и локтями…
За воздух. За слова. За эти с наскальной живописью стены.
Он любит напевать про требуемые нашими сердцами «перемены»
А эти, в белом… Говорят жалостливым шепотом: «их сердцам…»,
Ничего не слушаю. Засовываю руки в карманы. Трам-пам-пам.
Когда он закрывал за собой дверь, я сказала это глупое «ты…
Не болей». Он здесь уже в пятый раз. Меня теперь тоже коты
Раздражают. Не волнуйся. Я это письмо так ему и не отдала.
Когда-нибудь наберусь смелости и прочту хотя бы сама,
Оно, если хочешь, пылится в тумбочке, да, вот там.

Дети все время прижимаются к рукавам.
Они говорят: «нарисуй вот здесь». «Кого»?
«Меня». Я рисую на серой бумаге того,
Кто со шпагой и с пиратской повязкой
Через глаз, по колено в вязком
Болоте и крюком вытаскивает себя
Сам. Они радуются: «это я! это я!».

Нам говорят: «у нас было не так, у нас были друзья,
Турники, спортплощадка, походы, костры,
Зарядка с утра, красный галстук и сердце-часы».
А мы прячем чайники под кроватью. Нельзя.

Я ищу тебя. Всюду. В той комнате, где всегда
Работает телевизор, тянутся к розеткам провода,
Пахнет растворимым кофе и чаем в пакетиках –
Бросают два кубика сахара и обсуждают диабетиков.
Я кричу в пустых комнатах: «вылезай! пали-стукали!»
Опускаюсь на корточки, закрываю лицо руками:
«Я так не играю!». Я ищу тебя. Рассказываю про цвет
Твоих глаз, родинку на щеке. Качают головой: «нет,
Не видели». Я ищу тебя. Под кроватями, в шкафах,
В тумбочках со шприцами, в холоде в этих шприцах,
В кабинетах, за спинами, в лицах, в списках имен,
В тени, которую, как ненужную, великан-клен
Отбрасывает на стену, в длинных скороговорках,
В названиях лекарств, в аптеках, в ржавых горках
С человеческими чертами и скрипом голоса,
В размывающихся за бегущим окном в полосы
Домах, в правилах мытья рук, в гулких шагах,
В пульсе плачущей капельницы, в словах,
О тебе, нет, не о тебе… Я ищу тебя. Слышишь? Везде.
Я ищу тебя. Где?! Где…

Первая буква – «с».
Мне до сердца и смерти не хватило всего-то одной буквы.
Знаешь, что это? Я знаю. Это –
Смерч.