Светает нескромно,
и прячутся звёзды.
Чернеют на кронах
лохматые гнёзда.

Как кляксы на белом,
они расцветают,
но всё ж не пределы
вороньих мечтаний.

Иные вороны
и днем, да и ночью
вселиться в хоромы,
естественно, хочут.

Ведь очень неплохо,
дают крест на пузе,
в солярии сохнуть
и мокнуть в джакузи.

Товарки ж им: "Твари,
верней, люби друзи,
нам солнце - солярий
и дождь нам - джакузи!"

Четырнадцатая Песнь о Вороне

Гордо реет буревестник,
глупый пингвин робко прячет,
а вороне интересней
как-то действовать иначе.

То на мост она залезет
над седой равниной речки,
то, сославшись на болезни,
под мостом усталость лечит.

Земноводные и рыбы
в страхе и недоуменье -
предсказать едва ль смогли бы
той вороны поведенье!

То взовьётся чёрной чайкой,
то мчит вниз, как на ракете...
Рандом функции случайной
круче всех на этом свете!

Пятнадцатая Песнь о Вороне

С доисторической поры
незримой связанные цепью,
кругом вращаются миры
с какой-то целью иль бесцельно.

Стремятся реки впасть моря,
и берега мосты сплетают,
а на мосту, зрачком горя,
сидит Ворона непростая.

И в трансе очень непростом
для клюва остроты и зренья
порою даже под мостом
своё полощет оперенье.

И смотрит, смотрит на Луну
с увеличением стократным,
где чётко видит Мышь одну,
что прогрызает новый кратер.

Когда ж отвалится кусок,
и лунный сыр на землю прянет,
Ворона совершит бросок
и не упустит этот пряник!

Шестнадцатая Песнь о Вороне

Также посвящается середине осени

Ещё не завыли метели,
и не покосился плетень,
но птицы на юг улетели
все те, кто хотел улететь.

Герои, вернее, геройки
здесь пёрышки чистят свои -
остались вороны, да сойки,
да голуби, да воробьи.

Но кто церемонится с ними?
Лишь вьюга споёт "I love you",
как даже гордячки лесные
прижмутся к людскому жилью.

И только воронам всё пофиг.
Они, не теряя лица,
как истинно-чёрные профи,
шныряют, где вздумается.

И завтра с развесистой кроны,
заядлый и стойкий фрондёр,
задумчиво каркнет ворона
о том, что и это пройдёт.