Кажется, война закончилась. Товарные эшелоны исчезают в пелене пепла и гари. И ты взрываешь последний завод. Сквозь скрежет ломающихся кранов и грохот падающих труб ещё едва различимо слышно шипение экрана и ропот твоих масс. Но вот, как картинка из детства, всплывает в твоём мозгу протяжный писк и спектральная сетка.

ВРАГ ПОВЕРЖЕН! За поворотом запах крови и пальба по мишеням. Громкоговорители перекрикивают друг друга. ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ! Говорят они. Дорога из красного кирпича у твоих ног, Железный Дровосек. Эрика продолжает писать мне письма. Я не получил ни одного. Задергивая по вечерам шторы, ты отрезаешь от себя кусочек прошлого взамен будущему. Может и не так. Но мне ли спорить с тобой, моя девочка?

Я пытаюсь пробиться через эту толпу, через это море людей, которое заливает мне уши и топит мои слова в своей пене. Эрика, это ты? Я отдергиваю за плечо женщину. Это лишь силуэты людей, их лица смыты и только голоса продолжают шуметь и плескаться о берег. Заголовки газет пусты. Шаги – пусты. Пустыня в моих глазах и подвесной мост через пропасть пронзает это море из рук, несущих твоё имя.

Когда я был женщиной, у меня хватало соперниц и не хватало терпения. Они рвали мою одежду, за то, что я есть. И ни одно море не могло утереть мои слёзы. Теперь, когда война кончилась, я встаю на последнюю ступень и распахиваю дверь…

15 этаж. За порогом руины оплетенные терновником и плющом. И голубое небо без облаков, словно раскатанное валиком, ровное, без изъянов. Лабиринты многоквартирных коробок на мили вперёд, спутанные временем. Только здесь на поверхности я могу сделать вдох и с замиранием сердца шагнуть на парапет.

Гари рассказывал, что это феномен подмены реальности. Но кто его тогда слушал. Были дела поважнее. Эрика хотела ребёнка, а я готовился к переходу через топи. Гари хлопал меня по плечу и тихо приговаривал: "Это всё пустяки”

На счёт три ты проснёшься…