Небо летней ночи улыбалось полупрозрачным медовым полумесяцем. Городские фонари, так похожие на диковинные цветы, распустились голубым и белым сиянием, притягивая к себе крупных мотыльков, пыльца которых сыпалась зелеными искрами с каждым взмахом крыла. Прохожие сновали серыми тенями в свете фонарей и желтых окон маленьких двухэтажных домиков по мощеным дорогам, но среди прохожих затерялась одна Тень так похожая на человека и поэтому люди ее не замечали. Тень, хоть была тенью, но видела всю прелесть этого Города и слышала запах жасмина и резко – сладковатый запах больших звездчатых цветов на деревьях, что росли здесь во множестве. 

К Тени приближался чей-то силуэт, вырисовывая образ девушки.

- Ты мне снишься, мне снится, что я в этом Городе ищу свою тень, - к Тени обратилась веселая девушка со станом, напоминающим песочные часы.

- Я Тень, и я здесь наяву, ищу того, кто утратил меня. – ответила Тень незнакомке с осиной талией, - но ты менее материальна, чем я, а поэтому я не могу быть твоей Тенью. Ты словно соткана из ткани сновидений.

- Значит, свидимся наяву. – девушка засмеялась и побежала куда-то в переулок.

…Бездомная Тень искала себя, не зная, чья она тень, и  идя дальше по извилистым улочкам похожим на русла высохших рек, увидела у фонтана человека со скрипкой, который ловил лучи месяца и натягивал струнами на инструмент. «Я ищу того, кому не хватает тени».  –  сказала Тень музыканту. «Занято, занято, занято».  -  ответили триголосьем погожим на эхо тени Музыканта, скрипки и фонтана, и каждый булыжник мостовой  прошептал: «Занято, занято, занято».   «Дай мне свои воспоминания и я покажу тебе, где искать». – обратился Музыкант, и Тень, которая все время сохраняла антропоморфные очертания, вытянула из сердца горсть похожей на алмазную – пыли. Музыкант взял в ладонь эту пыль и дунул так, что сверкающий порошок попал на скрипку, и затянул адажио, от которого заплакали камни на дороге. И полились разноцветным дождем на местных жителей вырванные из контекста воспоминания Тени: танец, кружение ангелов на острие иглы, медсестра, вся в белом, как ангел, походит к больному, нажимает на шприц, чтоб выпустить воздух, и ангелы, не удержавшись, падают с иглы, эти ангелы, которые наблюдают за пациентом; звезды рассыпаются из открытой шкатулки; улитка, ползущая по радуге; серый потрескавшийся, как лицо старика – асфальт; выгоревшее небо полдня и розовая молния полуночи.  На коде, похожей на угасание фейерверка, скрипач показал смычком – «туда»!  И Тень пошла по улице  в указанном направлении сквозь текучесть прохожих. Здесь у людей, кошек, собак, птиц, деревьев и всего остального была своя тень…

Тень услышала неподалеку, старческие, но весьма бодрые голоса, которые по мере приближения Тени к площади впереди слышались все отчетливее:

- Белый Конь берет  Черного Коня.

- Алиса идет на d8. *

На скамейке сидели двое: старуха в пиратской треуголке со сложенными крыльями за спиной и седой маленький старичок с аккуратной бородкой и играли в шахматы при тусклом неверном свете молочных и аквамариновых фонарей.

- Я, дух этого славного Города, когда-то проиграл в карты Старику Время, однажды забредшему сюда, - обратился к пришедшей старик, -  тень от городских солнечных часов, и весь Город застрял в  густой и вязкой ночи безвременья, словно мошка в янтарной смоле.  Ночь эта длилась бы полторы вечности, если б ты не забрела сюда, ведь в этих часах спит Время Города, которое только ты можешь разбудить.

- Мы тебя ждали – сказала старуха и взмахнула огромными ангельскими обскубаными крыльями, так, что посыпалась листва. -  А ты, старый хрыч, когда бросишь-то играть в азартные игры?

- Не бузи, Юго- Западный Ветер… - пожурил Хранитель Города старуху, пряча изломанные улыбкой тонкие губы за ладонью – да, мы тебя очень ждали, и особенно ждали твоего появления эти солнечные часы. – Старик указал на большие, заросшие чем-то ползучим, высокие часы, на которых лежало человеческое тело.

 Солнечные часы в центре площади, увитые кучерявым душистым хмелем, видели сон… Тень  подошла к ним, и склонилась над спящей девушкой с тонкой талией, чтобы поцеловать её, Городское Время  и стать единым с часами. Дух Города радостно подпрыгивая, захлопал в ладоши и достал отрывной календарь, старуха – Юго- Западный ветер крутнулась на месте, а Время Города на радость горожанам просыпалось, и просыпалось драгоценными крупицами в песочных часах из одной колбы в другую, закружилось стрелками, обретая невыразимое счастье на шестьдесят секунд, когда минутная стрелка находится над часовой, чтоб снова разминуться; Время Города протирало глаза, стряхивало остатки сна и остатки хмеля с часов, чтобы  проклюнулось Солнце желтым птенцом сквозь скорлупу горизонта и начала ползти по кругу полоска тени от гномона** в симфонии птичьего гомона…

*Названия глав из книги Льюиса Керрола  «Алиса в Зазеркалье».

**Гномон – та часть солнечных часов, от которой подает тень.