Дракончик был маленький, совсем крошечный, не больше грудного ребенка, но все было при нем — и лапки, и хвостик, и крылышки, и даже гребень, все было самое настоящее. И цвета он был именно такого, как на гербе Драхеншреков, — изумрудного.

Выйдя из пещеры, он уселся на свой хвостик, протянул к Фридриху лапки и сказал тихим мяукающим голосом:
— Мама.

— Я не мама, — рыцарь снова грозно взмахнул мечом. — Выходи на бой и сразись со мной.

Дракончик, склонив голову на бок, наблюдал за рыцарем, пытаясь понять, что тот от него хочет.

А Фридрих снова взмахнул мечом, готовый напасть на дракончика, но… Поскользнулся на мокрой пожухлой траве и полетел прямо носом в большую лужу.

Обидно, стыдно, неприятно…

Фридрих обиженно остался сидеть в луже, подперев щеку кулаком. Сражаться с дракончиком почему-то сразу расхотелось. Хотелось вымыться, например, в ручье, обсохнуть и поесть — кусочек хлеба с сыром у него еще оставался в котомке.

Дракончик, взмахнув своими маленькими перепончатыми крылышками, подлетел к рыцарю и протянул свою лапку.

— Пойдем, — сказал он снова своим мяукающим голосом. И повел Фридриха, ну, конечно же, к ручью, как тот и хотел. Рыцарь скинул латы и штаны из тонкой оленьей замши, оставшись в одной сильно потертой рубашке, и вошел в ледяные струи, чтобы и самому помыться, да и рубашку за одним простирнуть. Когда еще случай представится? А дракончик сидел на берегу и, склонив голову теперь на другой бок, наблюдал за ним.

Потом рыцарь, шлепая босыми ступнями по мокрой траве, направился в сопровождении дракончика в пещеру, прихватив по дороге несколько веток, чтобы развести костерок. Только ветки и трут оказались мокрыми, и огонь никак не хотел разгораться. Фридрих набрал полную грудь воздуха и подул на едва тлеющие огоньки, взметнув тучу песка и пыли.

— Апчхи! — чихнул любопытный дракончик, сидевший на своем хвосте рядом, и изрыгнул пламя, которое сразу же разожгло костер и опалило ресницы, брови и волосы изумленного рыцаря.

«Нет, сражаться я с ним пока не буду», — решил Фридрих. — «Я его с собой заберу. Во-первых, он еще маленький, решат, что победу я добыл нечестным путем, пусть подрастет. А во-вторых, его можно использовать для разжигания костра не только в пещере, но и под открытым небом».

Довольный собой и своим решением, рыцарь пошарил в котомке и извлек оттуда кусочек хлеба с сыром, завернутые в чистую тряпицу. Он растянулся возле весело горящего костерка и только собрался проглотить свой незамысловатый ужин, как возле его лица возникла изумрудная лапка, и мяукающий голос попросил:
— А мне?

Фридрих сглотнул слюну и отдал свой хлеб с сыром дракончику — тут и для одного было маловато, что делить-то. Он даже не стал смотреть, как малыш тут же съел его ужин, словно того и никогда не было, даже крошечки не осталось.

Ничего, он перетерпит, а дракончик маленький, ему расти надо. До Шённенветтера идти осталось совсем немного, и завтра он уже поужинает по-рыцарски.

Фридрих очень надеялся, что дождик к утру прекратится, но, похоже, что надеялся он зря. Осенние дожди перед самой зимой бывают очень затяжными. Не хотелось ему выбираться из теплой и сухой пещеры, но голод не тетка, пирожка не поднесет. А в городе Шённенветтер всегда хорошая погода, и ужином его накормят, если он поторопится.

Рыцарь быстро собрался, сложив свои нехитрые пожитки в котомку, снова напялил на себя заржавелые латы. А что делать? Нет у него верного оруженосца, который бы и почистил, и привел в порядок доспехи своего благородного рыцаря. И протянул руки к дракончику — не оставлять же его здесь одного. А вдруг еще кто-нибудь забредет к нему в пещеру, и окажется этот кто-нибудь не такой мягкосердечный, как он? И пропадет дракончик ни за что ни про что. А он его вырастит и сразится с ним, чтобы приобрести почет и уважение.

— И картофельные кнедлики с малиновым сиропом, — проурчал живот Фридриха.

А дракончик, согласно мяукнув, без лишних слов разрешил поместить себя в котомку рыцаря рядом с его латными сапогами и мокрым огнивом. Там он долго устраивался, чтобы и ему самому было удобно, и Фридриху не тяжело было его нести. Рыцарь не разрешил лететь рядом — а вдруг кто-нибудь увидит дракончика и захочет с ним сразиться, чтобы самому получить и почет, и уважение…



…Как ни торопился Фридрих, шлепая дырявыми сапогами по лужам, но только к вечеру удалось ему добраться до городских стен. И только он собрался войти в ворота замка, во дворе которого был накрыт ужин для всех прибывших на праздник, как какой-то рыцарь в блестящих доспехах и с белым плюмажем на шлеме преградил ему дорогу.

— Нечего тебе здесь делать, бродяжка, — он попытался не пропустить Фридриха за ворота.

От неожиданности тот растерялся и не нашелся, что сказать в ответ.

— Ответь ему, что ты Драхеншрек, — тихонько промяукал дракончик из котомки. Он тоже проголодался, и оставаться без ужина ему совершенно не хотелось.

— Я Фридрих из рода Драхеншреков, — подбоченясь и гордо вскинув голову, все же ответил не пускавшему его рыцарю Фридрих.

— Ты Драхеншрек? — рассмеялся тот. — А где твой изумрудного цвета плюмаж? Где твой герб на штандарте? Что-то я не вижу их. Так любой бродяжка может сказать, что он Драхеншрек. Вот я, например, Шмутцигензумпф. И у меня все при мне — и шлем с плюмажем, и герб, и штандарт.

И рыцарь гордо кивнул перьями на шлеме.

Фридрих его даже не слушал, он пытался рассмотреть из-за его плеча, что подали рыцарям на ужин. Ну, нет у него плюмажа — продал он его незадорого, чтобы купить себе хлеба с сыром. Заработает денег — снова плюмаж себе сделает, богаче прежнего. Тот слегка облез уже.

— Наподдай ему, — тихонько промяукал дракончик из котомки. — А то из-за него мы голодными останемся.

— Не могу, — грустно ответил ему Фридрих. — Этот Шмутцигензумпф главный претендент на победу в турнире, глашатай так сказал.

— Давай тогда я на него чихну, — предложил дракончик и уже попытался выбраться из котомки, чтобы выполнить задуманное, но рыцарь почти вовремя сжал ее руками, потому что в этот самый момент возле них остановился сам герцог замка Шённенветтер на великолепном гнедом жеребце.

— Что здесь происходит? — спросил он грозно у Шмутцигензумпфа. Тот сразу как-то сжался и промямлил:
— Вот некоторые, не имеющие на это право, пытаются проникнуть на праздник.

— Пропустите его, — махнул герцог рукой. — Мы рады любым гостям. И чем их будет больше, тем веселее будет праздник в честь короля.

Фридрих поклонился доброму хозяину и побежал занимать место за столом, а то за этими разговорами и впрямь можно остаться голодным, а этого ему совершенно не хотелось.

— Ну, что там вам подают? — промяукал дракончик из котомки, которую рыцарь держал у себя на коленях, а не положил, как другие, под лавку, на которой сидел.

— На первое суп из чечевицы, — радостно вещал Фридрих, орудуя ложкой.

— Обо мне не забудь, я тоже кушать хочу, — раздался жалобный голос из котомки. Затем последовала возня, и любопытный нос высунулся наружу.

Фридрих, испугавшись, что дракончика кто-нибудь увидит, чуть не подавился. Отложив ложку в сторону, он принялся запихивать его внутрь с увещеваниями, что и хлеб, и жаркое, которое подадут на второе, он обязательно оставит ему. Даже пробовать не будет. А вот вино все же выпьет сам — для такого напитка дракончик еще не дорос.

Быстро покидав наимягчайшие булочки с сезамом прямо в котомку в надежде, что дракончик все же не съест их без обещанного жаркого, Фридрих, схватив горячий горшочек и обжигая руки об него, вылез из-за стола, чтобы найти укромный уголок, где можно было бы спокойно покормить своего маленького напарника.

Только это тяжело было сделать, так как кругом крутились рыцари и обсуждали завтрашнее начало праздника и турнир. Наконец, все же в самом дальнем углу герцогской конюшни им удалось расположиться на мягкой охапке сена, чтобы спокойно поесть.

Довольно урча, дракончик орудовал не только ложкой, которую не забыл прихватить Фридрих, но и лапками и длинным язычком, смешно причмокивая от удовольствия. А рыцарь ласково поглаживал его по острому гребню и уговаривал не торопиться, а тщательно все пережевывать, ведь у него никто не собирается ничего отнимать.

«Нет, сражаться с ним я не буду, даже когда он вырастет», — рассуждал Фридрих. — «Он мой друг, а с друзьями не сражаются, а делятся последним куском хлеба».

— А где мы спать будем? — поинтересовался дракончик, когда проглотил последний кусочек и, сыто икнув, откинулся на сене животиком вверх.

— Наверное, здесь, — ответил ему Фридрих. Скорее всего, все комнаты в замке уже заняты более достойными рыцарями, а ютиться вместе с остальными, такими же, как он, в сарае ему не очень хотелось. Тем более что он был не один, а его дракончика могли заметить и вызвать на поединок, чего ему совершенно не хотелось.

Но тут дверь в конюшню распахнулась, и с лампой в руке туда вошел рыцарь Шмутцигензумпф — его Фридрих узнал по белому плюмажу и сразу же запихнул недовольного дракончика в котомку.

— А, Драхеншрек, — протянул он злобно, — что ты делаешь в конюшне? Насколько я помню, у тебя не было коня. И тебе здесь не место. Марш немедленно отсюда.

— Вот противный, — проворчал недовольно дракончик. — Что ему жалко, что ли?

— Наверное, жалко, — ответил ему Фридрих, но спорить с Шмутцигензумпфом не стал, а просто ретировался. Он пришел на турнир не спорить и не сражаться, а просто поесть, пока будет продолжаться праздник, перед тем, как идти дальше. Он может переночевать, как и все, в сарае, где им на соломе постелили постели.

Только спалось Фридриху плохо — ему все время снилось, что кто-то обязательно хочет сразиться с его дракончиком и непременно его победит. Да и тот все время пытался вылезти из котомки и устроиться под боком у рыцаря. В конце концов, не выдержав, Фридрих поднялся и, бережно прижимая к себе малыша, отправился разыскивать более безопасное место для него, например, в какой-нибудь пустующей комнате в замке. С трудом верилось, что при таком скоплении народа удастся отыскать даже свободный угол, не то что комнату, но Фридрих не терял надежды.

Он сначала поднялся почти под самую крышу, но везде были люди — они веселились и совершенно не собирались укладываться спать, словно и не ночь вовсе. Затем Фридрих спустился в подвал и, побродив немного, он все же отыскал абсолютно пустую и незапертую комнату.

— Малыш, давай сыграем с тобой в игру, — предложил он дракончику. — Ты спрячешься здесь. А я приду и буду тебя в этой комнате разыскивать.

— Давай, — согласился дракончик. Правда, ему больше хотелось спать, чем прятаться, но он спрячется так хорошо, что пока его будет разыскивать Фридрих, он успеет выспаться и даже снова проголодаться — он мастер прятаться.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался рыцарь. Какое-то время он может не волноваться за дракончика и даже немного вздремнуть в сарае, пока не начнется праздник. Он уже практически выбрался из подвала, как снова столкнулся с Шмутцигензумпфом.

— И что ты тут делаешь, Драхеншрек? Твое место в сарае. Вот и займи его, — проговорил он злобно, преградив рыцарю путь по лестнице наверх.

— Я туда и иду, — ответил Фридрих. Ему совершенно не хотелось ни ругаться с рыцарем, ни тем более драться с ним. Вот если на турнире жребий выпадет, тогда другое дело. Но тот, как специально, все время попадался у него на пути и пытался задирать Фридриха.

«А, может, все же наподдать ему, как советовал дракончик?» — улыбнулся рыцарь, вспомнив своего изумрудного малыша, который должен хорошо спрятаться в той комнате, где он его оставил. — «Нет, все же завтра».

И Фридрих бочком прошел мимо Шмутцигензумпфа, стараясь даже не задеть его.

Фридриху удалось под утро забыться сладким сном, и снились ему картофельные кнедлики с малиновым сиропом, а еще его замок и маленький изумрудный дракончик. И даже храпевшие рядом рыцари не могли нарушить его сон. Проснулся он совершенно счастливым. А если учесть, что на завтрак подавали ячневую кашу с маслом и ветчиной, то и желудок его был счастлив, правда, только наполовину — весь хлеб и всю ветчину ему пришлось припрятать в котомку для дракончика.

После завтрака рыцарь стоял в ряду с такими же, как он, и рассматривал своих будущих соперников, с которыми придется все же сразиться на турнире. И вдруг он понял, что не видит Шмутцигензумпфа. Фридрих даже вышел из строя, чтобы найти его взглядом — но нет, белого плюмажа нигде не наблюдалось.

«Он выследил меня и дракончика, и теперь сражается с малышом», — ахнул рыцарь, направляясь сначала шагом, а потом уже и бегом в сторону замка. Он так разволновался, что совершенно не заметил герцога и его охрану, что обходили стройные ряды рыцарей, решивших участвовать в турнире.

— Держи его, — раздалось вслед, когда Фридрих, налетев на герцога и уронив его на землю, и даже не извинившись, побежал в подвал…



…— Что за глупая игра? — проворчал дракончик, когда он, спрятавшись за гобеленом, закрывающим нишу с какой-то странной дверью без ручек и замков, давно выспался, а рыцарь так и не пришел, чтобы его найти.

— Может, я плохо спрятался, и поэтому он меня не ищет? — рассуждал он вслух, поднявшись под самый потолок комнаты, взмахнув своими изумрудными перепончатыми крылышками и устроившись там, как часть нарисованной картины. — Пусть теперь попробует меня найти, — промяукал он довольно.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вбежал перепуганный Фридрих. Он стал озираться по сторонам, стараясь найти своего дракончика, а тот только хихикнул сверху — все же удалось ему выиграть у рыцаря.

Но вдруг открылась дверь за гобеленом, и оттуда появился Шмутцигензумпф в окружении разбойников, которые хотели захватить замок, убить герцога и сорвать праздник в честь короля. Но Фридрих не стал разбирать, зачем рыцарь с белым плюмажем на шлеме попал в эту комнату и вообще, как тот в нее попал, он закричал страшным голосом:
— Куда ты дел моего дракончика? — и выхватив меч, кинулся на ненавистного Шмутцигензумпфа.

Тот тоже выхватил свой меч и скрестил его с Драхеншреком.

— Эта игра мне не нравится, когда обижают моего рыцаря, — проворчал дракончик под потолком. Он спустился вниз, оказавшись прямо перед лицом Шмутцигензумпфа, и смешно сморщившись, чихнул на него.

— Что это было? — спросил тот ошарашенно, когда пламенем опалило его ресницы, брови и волосы под шлемом и напрочь сожгло великолепный белый плюмаж, оставив только черный остов.

— Это был я, — промяукал дракончик, склонив на бок голову и собираясь чихнуть еще раз.

Но Фридрих не дал ему этого сделать, схватив в охапку — надо было быстро бежать отсюда, ведь разбойников во главе с Шмутцигензумпфом было слишком много для них двоих. Но дверь за его спиной распахнулась, и в комнату ввалились герцог, охранники герцога и рыцари, что побежали за Фридрихом следом.

— Это враги! — успел крикнуть рыцарь и указал на разбойников и Шмутцигензумпфа, пытаясь отвлечь внимание от себя и дракончика. И быстренько переместился поближе к двери, чтобы в случае чего убежать — он не трус, но за жизнь малыша все же опасался.

— Схватить их, — грозно скомандовал герцог и взмахнул рукой в сторону тех, кто хотел испортить такой великолепный праздник. — Я буду к вам милостив, если сдадитесь без боя, — предложил он следом.

Разбойники не стали сражаться с охраной и рыцарями — они привыкли все делать исподтишка, а не в открытом бою, и сдались…



…А Фридриха, ну, конечно же, наградили по-королевски за раскрытие заговора — ему выдали целый мешочек золотых монет, накормили праздничным обедом, где подавали картофельные кнедлики с малиновым сиропом. За столом его посадили рядом с самим герцогом.

После праздника Фридрих справил себе новый наряд и нанял оруженосца, который начистил его латы до блеска. На свой шлем он приобрел великолепный плюмаж изумрудного цвета. И отправился вместе с дракончиком и оруженосцем в свой полуразрушенный замок — он очень надеялся, что тех золотых, что ему выдали, хватит, чтобы отстроить его заново.

А потом, когда дракончик подрастет, он обязательно будет с ним облетать окрестности, чтобы люди помнили, кому они обязаны своим спокойствием.

И раз в неделю его повар обязательно будет готовить картофельные кнедлики с малиновым сиропом.