Исповедь рыжего кота
Дата: 23 Листопада 2010 | Категорія: «Поза рубриками» | Перегляди: 1785 | Коментарів: 0
Автор_ка: Галина Печаткина (Всі публікації)
ММ: это текст не мой. Просто очень тронул, потому решила опубликовать. Автор - крымский поэт и позаик Галина Печаткина.
Исповедь рыжего кота
Я грязный, бездомный кот, моя шерсть забыла свой цвет, хотя когда-то, очень давно, хозяева меня называли Златиком. Мы жили тогда в небольшом доме с зеленым двором, где росли деревья, по которым я лазал и точил о них свои когти. По ним же взбирался на крышу и встречался с друзьями. У меня была мама – серая кошка – и отец – рыжий кот, от которого я получил свой цвет. Но он не жил с нами, а обитал на чердаке и спускался к своей хозяйке, только когда был голоден. Он считал себя владельцем двора и жестоко дрался с чужими котами. У него было разорвано ухо, разбит нос и обрублен кончик хвоста мышеловкой. Хозяйка звала его «Бандит», и он отзывался на свою кличку. Он подходил к нашей двери и пел вечерами маме-кошке серенады, за что был бит всеми предметами, которые попадали под руку.
Во дворе жили две собаки, но кошек они не трогали. Когда я был маленьким, рыжая собака меня часто облизывала, наверное, думала, что я ее щенок. Мама-кошка сердито фыркала потом, обнюхивая меня. Мы с ней жили в большой коробке под столом в кухне. А приходили и уходили через форточку. Жизнь была вольной и сытной. Боялся я только большого злого петуха, который гонялся за мной и клевал. Но когда я подрос, то научился шипеть на него и давать сдачи.
Но однажды грянула беда. Хозяин заглянул в нашу коробку и воскликнул:
– Мать! А наш Златик уже в коробке не помещается, он стал больше Лапки. Давай отдадим его Павлу: они квартиру получают, и Витьке будет, кого за хвост таскать!
Так была решена моя судьба! И начался сплошной кошмар. В новой семье вначале мной восхищались, со мной играли, вкусно кормили, разрешали бегать по комнатам. Но вскоре все переменилось. Хозяйка упорно стала садить меня в какое-то корыто и кричала:
– Гадь здесь, чучело, проклятое!
Но я продолжал справлять свои нужды в земле, в которой росла пальма или в песке на балконе, где, оказывается, хранилась морковь.
Когти я привык точить о дерево, но здесь его не было, и пришлось пользоваться мягкой мебелью. Меня часто били и закрывали в кладовке, где было темно и холодно. Но еще хуже было издевательство мальчишки. Он заворачивал меня в какие-то тряпки, привязывал к хвосту детскую машинку и дергал за усы. Даже хотел их обрезать, но его остановил хозяин, сказав, что без усов я не буду ловить мышей.
– Какие мыши? – возмутилась хозяйка. – Я их разводить не собираюсь.
На что ее муж ответил, что когда закончит гараж, отправит меня туда на жительство. Но до гаража мне дожить не пришлось. С некоторых пор у меня появилось непреодолимое желание поднять свой пушистый хвост и на что-нибудь побрызгать. Сначала это были стены, потом мне больше понравились полированные дверцы шкафа. Я не понимал, за что меня наказывают, и стал запуганным, несчастным котом. Я прятался по углам, а однажды залез в шкаф, где хранилось чистое белье. Вечером я слышал, как хозяйка кричала мужу:
– Отнеси назад к брату это чучело – или я его сброшу с балкона!
Хозяин пообещал отвезти меня в выходной день. Но назавтра я сделал опять что-то не то. К хозяйке пришла дама, туфли которой, оставленные в прихожей, замечательно пахли кошкой! Потом были «ахи» и «охи», дама мыла туфли и ругалась. А меня посадили в грязное ведро и отнесли на помойку.
Это был пустырь с мусорными баками и кучами строительной штукатурки. Там бродили голодные собаки и дул холодный ветер. Почти сутки я просидел на дереве. Голод заставил меня ночью спуститься и рыться в мусорных баках в поисках съестного.
Так началась моя бродячая жизнь, которая состояла из добывания еды, страха перед собаками и людьми. Я поселился в подвальном сарае соседнего дома среди ящиков и досок, но где проходила теплая труба, которая и спасала меня в морозы. В окне была щель в сетке, через которую я с трудом протискивался, а когда совсем отощал, то проходил свободно и проносил в зубах замерзшие, куски пищи и, отогрев на трубе, съедал – в особо голодные дни даже очистки от картошки и хлебные корки. Иногда целыми днями голодал. Я научился ловить мышей и охотиться на птиц. Была у меня подружка, черная кошечка, которую тоже выгнали из дома. Я нашел ее, дрожащую от холода и страха, и привел в подвал. Потом у нее были котята, которые все погибли от голода. А кошке мальчишки привязали к хвосту горящую газету, и она заживо сгорела. Я ненавидел людей.
В меня часто бросали камни, облили зловонной жидкостью и краской. А однажды забили окно сарая, и я остался внутри без еды и питья. Вначале я орал и метался, а потом лег на дно ящика и стал умирать. Сколько так продолжалось, не знаю. Мне снились сны, что я был маленький, сосал маму-кошку и играл с бумажками. Пришел в себя, когда кто-то надо мной произнес:
– Гляди: кот, дохлый, наверное.
И меня вытряхнули из ящика. Я слабо застонал.
– Живой! – воскликнули опять. – Ты когда окно забил? Месяц назад?
– А кто знал, что он там сидел? – ответил второй мужской голос.
– Что с ним делать будем?
– Да отнеси его к стене и дай хлеба и воды, – может, и оклемается...
Меня перенесли в другой конец подвала и положили на толстый картон у стены. Я не мог самостоятельно пить, и меня ткнули мордой в банку с водой, куда бросили хлеб. Кто-то приходил еще 2-3 раза и оставил хлеб. Я так ослабел, что не мог ходить, меня швыряло из стороны в сторону. И тогда ко мне явилось спасение в образе белой кошки. Она стала меня опекать и приносить еду: то мышку, то рыбью голову, а однажды даже – куриную лапу. Белянка вывела меня из подземелья, показав лаз, через который проникла в подвал.
На дворе пахло остро и возбуждающе – началась весна. Мы бродили по ночам под балконами в поисках еды. На высокий контейнер запрыгнуть не было сил, и я рылся рядом в мусорных кучах. Там на меня бросилась собака и искусала. Истекая кровью, дополз я до лаза в стене, но пролезть в него не было сил. Тогда я услышал детский голос:
– Мама, смотри, кошку задавили, у нее кровь…
– Господи, это же просто чучело, грязный и в крови, – ответила женщина.
– Давай возьмем ее к себе, – попросил детский голос.
– Что ты, бабушка нас выгонит с ним, ты же знаешь, какая она чистюля.
Но ребенок продолжал настаивать:
– Мы положим ее в коридоре или на лоджии и вызовем врача.
– Нет, – ответила женщина, – это дворовый кот, видимо, живет в подвале, и у него миллион блох.
Когда они ушли, я заполз под куст и стал зализывать раны. Мне было очень больно, и я решил, что пришел мой конец.
Я плохо соображал, когда чьи-то руки положили меня на что-то плоское и понесли. Очнулся я от боли, когда кто-то промывал мои раны. Я закричал.
– Потерпи, маленький, мы хотим тебе помочь, – произнес мужчина и сказал: – Он очень слаб и истощен, потерял много крови, но кот молодой – должен выжить. Я сделаю укол, пусть спит, а завтра сделаю перевязку.
И я погрузился в сон.
Я долго болел, но за мной ухаживали детские руки, которых я сначала боялся, пытался укусить, впивался когтями и шипел. Но меня не наказывали, не били, а терпеливо приручали. Я караулил открытую дверь или окно, чтобы удрать, но меня поселили на застекленной лоджии, и я только прятался за грудой книг и газет. Я шарахался от протянутой руки, которой хотели меня приласкать. Я не верил людям, которые меня предали, травили собаками, бросали камнями, убивали на моих глазах дворовых животных. Когда я выздоровел, меня оставили в покое, предлагая только еду. Потом меня купали, и кто-то произнес:
– Да он золотой, и шерсть у него пушистая, и глаза желтые. Он – не чучело, он – Рыжик.
В доме жили три женщины: девочка, ее мама и бабушка, – и однажды, в благодарность за кусочек колбасы, я лизнул последней руку.
– О, да он у нас джентльмен! – воскликнула бабушка.
В другой раз она сказала:
– Он, видимо, был домашним котом, потому что знает, что такое мясорубка и холодильник. И потом, он быстро освоил ванночку для туалета.
В один прекрасный день на лоджии открыли окно, и я устроился на перилах. Напротив росло большое дерево, и мне захотелось на него прыгнуть. Я топтался, но не решался – оно было вне досягаемости. Вечером состоялся совет. Бабушка предлагала перебросить на орех палку, чтобы я мог спуститься вниз, остальные возражали. Но последнее слово осталось за бабушкой:
– Не можем же мы жить с закрытой лоджией, пусть сам сделает выбор. Я быстро сориентировался и, убедившись в прочности перекладины, добрался до ветки. Спустившись, я обошел знакомые места: сходил на мусорник, но рыться в нем не захотел, в подвальный лаз не смог пролезть – растолстел. И когда, нагулявшись, я увидел знакомую собаку, то, не мешкая, возвратился домой.
Теперь по вечерам меня отпускали гулять.
На одной из таких прогулок я встретил Белянку. Она медленно шла, заметно хромая. Мы очень обрадовались друг другу, и я решил пригласить ее в гости. Она сначала не понимала, чего я от нее хочу. Мне пришлось повторить процедуру восхождения несколько раз, пока она поняла. Но взобралась с большим трудом – болела лапка. На лоджии съела оставленные мне борщ и кашу, вылизав миски до блеска, и уснула в моей коробке.
Утром над нами раздался возглас:
– Девочки, идите скорее! Рыжик привел подружку!
Белянка метнулась к окну, но его уже закрыли. Зато девочка была в восторге:
– Мама! Бабушка! У нас теперь будет кошкина семья, они родят котят, и мы одного увезем с собой!
Мама ей вторила:
– У Рыжика хороший вкус: кошка премиленькая, у нее славная мордашка и глаза разные. Она – породистая, только очень запущена.
Но бабушка их восторг не разделяла:
– Вы уговорили меня взять умиравшего кота, выходить его и оставить в доме. Теперь хотите устроить «кошкин дом». Я не знаю способностей Рыжика, может, у него целый гарем, и он начнет водить кошек сюда. Вы уедете, а что я с ними буду делать?
Но девочка обняла бабушку и стала меня защищать:
– Бабушка, миленькая! Рыжик порядочный, он, бедный, столько натерпелся. Пусть у него будет красивая подружка! А я буду высылать тебе деньги, те, которые папа мне дает на мороженое и конфеты. Я без них обойдусь.
А ее мама подвела итог:
– Пусть кошки летом живут на лоджии, а зимой – в нашей комнатке, приучи их выходить через дверь. Но я надеюсь, что к зиме достроят наш дом, и мы перевезем их к себе.
Так моя судьба сделала еще один поворот, но уже в счастливую сторону.
Записала Галина Печаткина