"О, светозарный мальчик мой!”
Льюис Кэрролл "Бармаглот”

О, мальчиковый костюмчик, из пустых рукавов выпускающий роту за ротой солдат оловянных…
О, маленькая балерина, с ножкой – ножом перочинным – рвущая белую скатерть, ножка-ножик сложилась – куколка умерла – кровь пролилась на рваную скатерть…
О, куклы большие и малые! Из большой соломенной куклы – малые куколки лезут, как вылупившиеся из большого чрева, набитого трухой…
Что там по ходу из того же Шванкмайера, на этот раз из "Алисы”, то бишь из "Сна Аленки”: белый кролик, жующий опилки… ножки в носочках, дырявящие пол, аки черви ныряющие в дыры…
Аленка, превращающаяся в куклу – и обратно…

Все мои детские страхи восстали из моего бессознательного: "Девочка, девочка, закрой шторы!” – маленькое кукольное чудовище уже на пороге моей комнаты! О, мой детский ужас!
Нет, это не жесть!
"Отрубить им головы” – слова Королевы у Кэрролла.
Но головы режут огромными ножницами! Ох уж эти ножницы! Неизменное орудие маньяка из киношки!
Вы хотите сказать мне, что это фантазии маленькой девочки Аленки: кусок сырого мяса, прыгающий по столу…
Реальность, переходящая в недетский, совсем недетский бред…
Бессмысленное обессмысленно до – сумасшедшего зайца – это по-кэрролловски…
По-шванкмайеровски – лишение вещей реальной, присущей им функции, – служить людям – возведение этой функции в параноидальное безумие уничтожения и самоуничтожения…
Хливкие шорьки скользили по мове…