Джонни — только мой

---

1, пролог

Пентхаус Босса. Уровень «Б».

Огромная двуспальная кровать, заваленная одеялами, это все, что находится в огромной зале. Ну, кроме многочисленных телефонов.
Тишину разрывает телефонный звонок. Телефон, один из телефонов — трезвонит, не умолкая.
Одеяла начинают шевелиться.
— О, Босс!
Из-под одеял выныривает одетая в строгий костюм секретарша Босса. Она поднимает трубку, безошибочно угадывая трезвонящий телефон.
— Алло!
Слушает, разглядывая безукоризненные ногти.
— Да, сэр.
Сует руку под одеяла, не без усилий нащупывает нечто.
— Да, сэр, разумеется, сэр.
Прижимает трубку к щеке. Микрофоном.
Из-под одеял слышится сопение.
Секретарша двигает рукою...
— Да, сэр, разумеется, сэр.
Секретарша отбрасывает трубку — и ныряет в одеяла.
Из трубки звучит приглушенное бульканье.
Одеяла колышутся. Все резвее, резвее... Потом — слетают к чертовой матери.
На кровати лежит окруженный разнообразными девицами Босс. Девицы, извиваясь, облепили Босса. И все это — блестящее, потное и стонущее — пытается поглотить неподвижного Босса. Среди них — секретарша.
Босс сосредоточенно смотрит в потолок — и протяжно зевает. Ему — скучно.
Приглушенное бульканье сменяется короткими гудками.

2

Босс нюхает свежезаваренный кофе.
Секретарша, невозмутимая и свежая, перелистывает «Ежедневник».
— Встреча с мистером Янгом.
Босс зевает.
— Встреча с представителем...
Босс зевает еще шире.
— NBC...
Босс зевает так широко, что вывихивает челюсть и проливает на себя горячий кофе.
— Ч-черт!
Чашка летит к черту!
Босс выхватывает из рук секретарши «Ежедневник», вырывает из него первую страницу.
— Хэллоу, мистер Янг!
Промокает страницею изгвазданную пижаму. Комкает страницу. Швыряет ее в секретаршу. За первою страницею следует вторая.
Секретарша уворачивается:
— Мистер Янг ожидает вас...
У секретарши хорошая память.
Босс зашвыривает «Ежедневник» под кровать, прячется с головою под одеяла.
— Мистер Янг ожидает... Босс! Эта хитрая задница не оставит тебя в покое. Или ты выйдешь к нему, или он накапает на тебя совету директоров.
— Иди к черту! Я... одеваюсь.
Секретарша улыбается. Одними губами.
— Эй! Передай этой заднице...
— Да, сэр!
— Передай этой заднице...
Босс выскальзывает из-под одеял одетый в строгий без единой морщинки костюм.
— Ни черта не передавай.
Босс сосредоточен и сух.
— О'К. Да, вам звонили...
— К черту! Сначала — задница Янг.

3

Пентхаус Босса. Уровень «Б». Лифт.

На панели всего две кнопки — «единичка» и «Б».
Секретарша практически нажимает на «единичку», но... в последний момент отдергивает руку.
— Босс! вам звонили из Вашингтона.
Голос ее скрадывается обивкою.
— Бо-о-осс!
Мягкое урчание двигателя, мягкое мерцание «единички»... Секретарша гладит ее пальцами.
— Он разругается с Янгом, а я...
Она улыбается и теми же пальцами касается собственных губ.
— А я...
Ее пальцы пахнут Боссом, она слизывает с них — его запах. Украдкою. Покуда совершенно одна. Вдруг... закусывает губу и — с силою буквально вбивает «единичку» в панель.
Двери закрываются так ме-е-едленно...
Секретарша пытается выскочить из лифта, но остается на месте, прячась от внешнего, слишком яркого света за влажными пальцами.
— К черту!
Двери, наконец, закрываются, — и кабина проваливается во тьму.

4

Пентхаус Босса. Уровень «Б».

В кромешной тьме звучит хлопок в ладоши. Вспыхивает свет.
Это — туалет Босса. В туалете — зеркальные стены, пол... Зеркала, повсюду зеркала.
— Уф...
Не зеркальный Босс пустил воду и, опершись на раковину, разглядывает свое отражение.
— Ми-истер Янг...
Босс улыбается. Улыбка выходит натянутою, и Босс принимается корректировать ее с помощью пальцев.
Гримасничая, Босс не перестает повторять:
— Мистер Янг!
Наконец, — то самое. Из зеркала смотрит на Босса — ослепительный и расчетливый сукин сын.
— Ха!
Босс щелкает пальцами и мочится, не переставая улыбаться. Прямо в раковину.
В моче его... кровь. Но Босс даже не морщится.
— Мистер Янг!
Босс смывает кровь и мочу — водою с жидким мылом. Подергивает плечами. Костюм сидит, как надо.
Босс посылает своему отражению воздушный поцелуй. Извлекает из многочисленных шкафчиков разноцветные таблетки.
— Чертов док...
Таблеток мно-о-ого...
— Я не показываюсь у него, я не отвечаю на его звонки, а он прописывает мне... разноцветую дрянь... Проныра док!
Рецепт? К черту рецепт! Босс раскладывает таблетки сообразно цветам. Потом перемешивает их, составляет из них подобие радуги.
— Вонючий кровавый дождь сменился патентованной радугой.
Босс ухмыляется, закрывает глаза и — проглатывает сразу четыре таблетки. Те, что попались ему под руку.
Ослепительная вспышка...

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Довольно грязная рыгаловка. Подсобка. Под грязным потолком моргает тусклая, грязная лампочка.
Джонни тоже моргает и — таращится в грязное зеркало. Силится разглядеть свою физиономию. Ощупывает ее.
Звучит голос бармена.
— Джонни!
— Сейчас он скажет... опять никого...
— Опять никого!
— Джонни...
— Джонни!
— Ненавижу их... всех...
Джонни грозит пальцем своему отражению.
— Парень! Ты поешь дерьмовые блюзы, но при этом...
Джонни закашлялся.
— Кхе-кхе! При этом ведешь себя... кхе-кхе, как, мать его, гений... и требуешь, кхе-кхе, поклонения...
Джонни кашляет и смеется.
— Дерьмовый гений, никому не нужный дерьмовый гений…
У Джонни бурлит в животе. Бурлит все громче.
— Я — дерьмовый гений, который дрищет... обожравшись собственной невъебенности...
Джонни хватается за живот, спеша закрыться в сортире. При этом он довольно громко напевает «очередной гениальный» блюз, заглушая работу кишечника.
— Ах ты!
Джонни сливает воду. Вода буквально рокочет! Р-р-рокочет!

— Уф...
Босс приходит в себя, жадно глотает воду. Закрывает рокочущий кран. Как можно туже.
Кран срывается к черту...
— Сволочь...
Босс оторвал бы этот гребанный кран, т. е. он уже тянется его оторвать, но... костюм, Босс опасается за костюм. И потому — брезгливо, двумя пальцами — всего лишь — перекрывает «общую» воду. Затем сгребает таблетки в карман пиджака. Оставляет одну. Самую цветастую. Рассматривает ее на свет. Хмыкает. Глотает... Прислушивается к ощущениям. Хмыкает снова.
— Чертов док! Чертов проныра док.
Босс улыбается. Босс совершенно спокоен.

5

Холл. Уровень «1».

— Сукин сын...
Это — мистер Янг. При нем — солидный кейс с документами.
Секретарша делает пометки в очередном «Еженедельнике». Мистер Янг, довольно скучный молодой человек с кислою рожею, полною прыщей и понимания, разглядывает ее лодыжки. Опасаясь реакции, утыкается в кейс с документами.
— Сукин сын, — Бормочет Янг, открывает кейс, перелистывает документы. — Всего-то — подмахнуть в четырех местах, а я торчу...
Секретарша записывает.
— Что еще?
— Меж нами 150 этажей, я — на земле... а сукин сын... под облаками. Я понимаю, ему непросто спускаться на землю...
Над дверью лифта вспыхивает лампочка вызова.
— Чертов боженька! он, наверное, еще и не проснулся...
Секретарша замечает, что ее рука перепачкана спермою Босса.
— Чистюля, он... плещется в ванной...
Секретарша вытирает, тщательно вытирает руку страницею из «Ежедневника», вытирает, комкает, примеривается швырнуться в мистера Янга... вздыхает — и прячет в нагрудный карман.
— Спуститься пониже... А? Что?
Судя по лампочкам, кабина лифта чуть не падает вниз.
Мистер Янг переходит на шепот. Поправляет документы. Еще раз. Закрывает кейс.
Мистер Янг и секретарша считают оставшиеся этажи.

6

Пентхаус Босса. Уровень «Б».

Босс включает автоответчик.
— Босс, это — Янг! Нам срочно... — Голос Янга прерывается покашливанием. Крайне вежливым, но сухим. — Срочно...
— Срочно? Ах ты, задница...
Босс включает перемотку.
— Срочно...
Перемотка.
— Срочно!
Перемотка.
— Акции проданы, Босс. Акции проданы... Как вы и говорили...
Далее — сухой отрывистый смех, напоминающий тявканье.
— Опять эта задница...
— Вы — гений, Босс. Вы — ге-е-е...
Босс забавляется с перемоткою.
Медленно. Еще.
— Ге-е-е-ений!
Чертова задница...
Босс кричит, перекрывая бормотание Янга:
— Я — задница! Задница! Задница!
Умолкает... и понимает, что из динамиков звучит только шипение: запись закончилась.
— Я — задница? — Вопрошает Босс многочисленных зеркальных Боссов. — Я — гений? Я — задница? Кто я?!
С мелодичным звяканьем открывается за спиною Босса кабина лифта. Открывается, вспыхивая...

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Джонни торчит в сортире. В сортире довольно яркий свет. Джонни моргает.
Голос бармена.
— Эй, парень! Ты же не собираешься отсиживаться в сортире?
Джонни уже не дрищет. Джонни натянул потертые джинсы и, примостившись на краешке толчка, курит дешевые сигареты.
— Эй!
Бармен стучит в дверь.
Джонни издает губами вполне определенные звуки.
— У, как тебя разбирает...
Бармен смеется.
Джонни вторит ему все теми же звуками.
— Ладно! Желаю тебе... поскорее просраться...
Джонни улыбается, шелестит салфетками. Джонни нравится бармен. Как его? Кажется, Джим.
— О'K, Джим.
Бармен передразнивает его. Одними губами.
— Мистер... — далее звучит замысловатый пердеж, — ваша задница говорливее вас. К тому же она не сипит. И даже я понимаю ее.
Бармен уходит.
Джонни затягивается, с усилием травит уже настоящие газы.
— О! мисс говорливая задница,  не желаете ли отработать программу наместо меня? Я буду джентльменом и доставлю вас к микрофону.
Задница не отвечает. Джонни тужится… но задница упорно молчит.
— Тебя явно перехвалили...
Джонни затягивается, выпускает дым. Дым настолько густой, что скрывает не только Джонни...

Босс разгоняет платком довольно вонючий дым. Это — проводка? Или...
Босс дергает ноздрями.
— Я же просил... Чертовы сигареты!
Босс набирает администратора. Какое-то время слушает. Потом — обрывает:
— Да, это — я.
Босс втягивает вонючий, омерзительный дым. Готовится сорваться.
— Да...
Администратор рассыпается в пожеланиях, извинениях, объяснениях.
Вонючий и омерзительный...
— Да...
Босс... улыбается, работая ноздрями.
— Да. Все хорошо. Да. Все. Да.
Босс не втягивает — дышит. Дышит вчерашним днем.
Босс уже не поддакивает разомлевшему от его внимания администратору — просто кивает. В трубку. И дышит. Дышит.

7

Холл. Уровень «1».

— 32, 31...
Мистер Янг считает.
— 27, 26...
Секретарша уже не считает — разглядывает себя в зеркалах: хороша ли?
— 23, 22...
Лифчик чересчур выделяется. Сквозь рубашку. Секретарша пытается расстегнуть его...
— 21, 20...
Напряжение в голосе Янга нарастает. Он проговаривает этажи — практически шепотом.
Секретарша нервничает: застежка не поддается.
— 12, 11, 10...
Все быстрее, быстрее...
Янга уже не слышно. И в звенящей тишине с треском разлетается итальянский пластик.
Янг икает...
Секретарша рывком выдергивает лифчик из-под рубахи, смотрит на него с сожалением: лифчик — хорош. Слышит кашель поперхнувшегося от неожиданности Янга и, уронив лифчик на пол, отбрасывает его ногою. Подальше.
— Бо-о-осс? — тянет Янг.
Секретарша вздрагивает: в лифте — никого.
— Босс?!
Кто-то хлопает ее по заднице и протягивает ей злополучный лифчик.
— Я спустился на запасном... Не переживай!
Это — Босс.
Секретарша краснеет.

8

Босс крайне редко опускается на первый уровень. Ему приходится адаптироваться. Его качает. Все плывет перед его глазами: секретарша, тискающая собственный лифчик, мистер Янг...
Мистер Янг пожирает Босса глазами.
— Янг...
У мистера Янга срывается голос.
— Мистер... кхе-кхе, Янг.
Янг протягивает руку. Для рукопожатия. Отдергивает... Вытирает платком. Протягивает снова.
— А, мистер Задница!
Босс пытается пожать протянутую руку, промахивается...
— А вы... изворотливы, мистер Задница, чертовски из-во-рот-ли-вы.
Мистер Янг хихикает, хватает дрожащую руку... стискивает ее, трясет...
— Вы...
Трясет.
— Вы...
Босс вырывается:
— Я уже слышал. Акции, гений?
Босс пытается собраться. В одно.
— Ах...
Босс чуть не заваливается на секретаршу.
— Меня так и бросает...
Босса мутит. Он проглатывает блевотину.
— Ух...
Секретарша выхватывает у мистера Янга кейс с документами, открывает его, подставляет Боссу.
— Но это же... — сипит мистер Янг.
Босса выворачивает прямо на документы...
— Какой он... жалкий, — думает Янг, стараясь не смотреть и не дышать носом.
Босс утирается рукавом.
— Это все чертов кофе...
Янг даже не реагирует, он уже не боится... Он! Уже! Не! Боится!

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Джонни мается изжогою, сглатывает блевотину, морщится... листает рекламный проспект забегаловки.
— Пре-емли-мо-е со-тно-ше-ни-е цены и ка-чет-цтва... Да, Эдди! Грамматика — не твой конек.
Капает сорванный кран:
— Кап!
Джонни дергает носом. Сглатывает. Пробегает глазами меню.
— Дрянь! Гадость! О!
Джонни вздыхает.
— Блюзы на любой вкус. В самом низу. Эдди надеется, что его клиентов хватит лишь на «пончики с сыром» и «подлинный виски»...
— Кап!
— В самом низу... А я... Эдди! Я, чтобы ты знал, не «блюзы на любой вкус», я — Джонни! И я — пою блюзы. И я не делаю ошибок в «соотношениях».
— Кап!
— Ах, чтоб тебя...
Джонни комкает рекламный проспект вкупе с «пончиками» и «виски».
Капли настырны:
— Кап!
Джонни прислушивается... Шуршит комочком.
— Капа! Кап! Кап!
Джонни продолжает шуршать, мычит при этом, потом начинает петь.
— О! дерьмовые блюзы не повредят пищеварению. О! я никому не нужен!
— Ка-а-ап!
Падает последняя капля.
— Никому и даже себе.
Джонни сглатывает...

Босс смахивает с кончика носа мутную каплю. Промокает рот рукавом.
Янг чуть не нависает над Боссом.
— Ох, черт!
Босс, даже не морщась, отряхивает документы.
— Это все док! И его разноцветная дрянь!
Босс нюхает документы.
— Ну, и... немного, совсем немного виски...
Босс, не глядя, протягивает секретарше руку, и она чистит его рукав кружевным платком. Чистит, не меняясь в лице. Потом сует в руку Босса сверкающий «Parker». Босс кивает.
— Значит, мистер...
Янг мычит, пытаясь справиться с приступом тошноты.
— Мистер?
— Янг! — подсказывает секретарша.
— Янг? — удивляется Босс. — Ах, Янг!
Босс собирается подмахнуть документы. Не читая. Но брезгливо морщится, разглядывая зеленеющего Янга. Разбирает слипшиеся листки и — начинает читать. Причем — вслух.

9

Мистер Янг почтительно кивает. Босс, не просто стоя, но нависая над мистером Янгом, читает документы, смахивает с них блевотину и не замечает, как секретарша поправляет ему галстук, снимает с его спины несуществующие пылинки.
— Процентная ставка... Так! Проценты... Так!
С вахты за ними наблюдает вахтер Смит, огромный чернокожий детина.
— Босс...
Вахтер видит его впервые. От удивления он приоткрывает изуродованный шрамами рот. Чудовищный громила с приоткрытым по-детски ртом, он собирается набрать свою девочку и рассказать ей про живого Босса...
Трезвонит, надрывается вахтенный телефон.
Босс не обращает на звонки никакого внимания.
Вахтер поднимает трубку, слушает, делает секретарше глазами:
— Да, сэр, разумеется, сэр.
Секретарша идет к вахтеру, берет у него трубку. Слушает, кивает.
— Да, сэр, разумеется, сэр.
В ответ звучит уже знакомое бульканье.
Секретарша показывает Боссу — булькающую трубку. Босс, не отрываясь от чтения, хмурится. Секретарша кладет трубку.
Мистер Янг перемигивается с секретаршею, пытается понять, каково настроение Босса. На его мигание отвечает... вахтер. Мигает он не менее активно и осмысленно.
Секретарша беззвучно зевает. Мистер Янг зевает в ответ, он явно не понимает. Но зевает столь заразительно, что секретарша снова зевает. Причем уже во весь голос.

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Джонни зевает, Джонни так скучно. Неужели, о! неужели нет средства от этой проклятой скуки?
— Мэри... нет, Пэм... о! Пэм, я так хотел...
Джонни дрожит не только голосом, он засовывает руку в джинсы.
— О! твои трусики, черные трусики...
Джонни двигает рукою. Двигает рукою в такт своему бормотанию.
— О! маленькая горячая грудь...
Джонни останавливается — и сплевывает. На пол.
— Не работает! Черт! Я представляю твои трусики, твою маленькую грудь... и не могу кончить. Никак. Сука! Я не могу кончить на воображаемые сиськи!
Джонни вытирает потные ладони. О джинсы.
— Сука! Я ненавижу тебя! Вместе с твоим конченым именем.
Джонни сморкается. На пол.
— Тупая сука! Трусики, сиськи и конченое имя. Это — все? Тупая сука!
Джонни достает из внутреннего, нагрудного кармана фотокарточку — Мэри, Пэм и еще черт знает кого.
— Ты — тупая, конченая сука. Ну! Что! Тебе хорошо, когда твои кобели охаживают тебя во все твои щели?!
Джонни спускает джинсы и начинает дрочить. Яростно. Молча. Рывками.
— Да, милый... да, — пищит Джонни. — Ах, ах... а-а-ах!
Джонни кончает прямо на фотокарточку.
— Ты не успела кончить? Милая... Ничего. В другой раз.
Джонни регочет, застегивается. Подмигивает фотографической Мэри, Пэм и... и, не вытирая ее, прячет ее в карман. На заднице. Прячет и... сма-а-ачно зева-а-ает.
— Ох, детка, ты — хороша, но... скука — не меньшая сука, и она — чертовски ревнива...
Зе-е-ева-а-ает снова.

Босс застывает с открытым, а, скорее, распахнутым ртом. Глаза его уставились куда-то внутрь черепа.
— Босс?
Секретарша едва справляется с зевотой, но распахнутый рот Босса... это уже чересчур.
— Босс?!
Это не секретарша, это — зевающий мистер Янг.
— Босс?
Янг пытается заглянуть в застывшие глаза Босса: что же он видит, этот... сукин сын?
— Босс?!
Секретарша одергивает Янга и пребольно щиплет Босса за ляжку.
— Ай!
— Босс!
Босс не понимает. Он разглядывает секретаршу. Потом достает из заднего кармана потертую фотокарточку.
— Босс?
Босс роняет фотокарточку. Секретарша подбирает ее. Багровеет. Успокаивается, увидев, что это — вырезка из «Плейбоя». Собирается выбросить ее, но замечает внимательного, такого внимательного Янга.
— Ах...
Секретарша зевает. Нарочито и деланно. Следом зевает и Янг. Пока он отвлекается на собственную зевоту, секретарша прячет вырезку во внутренний карман.

10

— Значит, 14%?
Босс не спешит подмахивать, Босс рассуждает.
— 14%, — повторяет за Боссом Янг. Причем — физиономия его начинает светиться.
— Или 15... — бросает Босс.
Но Янг... Янг проговаривает их по слогам, смакуя каждый из них:
— Пят-над-цать.
Босс смотрит на секретаршу, на Янга... на Янга, на секретаршу...
— Ну, или, мать его, 15, — отмахивается он.
Янг спадает с лица.
Целый процент! И такое... пренебрежение! И от кого?
— Пят-над-цать!
Может, Босс не расслышал?
— Пят-над-цать!
Босс морщится, но Янг уже не боится: проценты куда больше обыкновенного... человека, даже если этот человек...
— Босс...
Секретарша нервничает. Она пытается вытеснить мистера Янга, заглушить мистера Янга.
— Босс! Вам звонили из Вашингтона.
— Пят-над-цать! — верещит Янг.
Человек и проценты. Человек и проценты!
Да, Босс спустился с небес, но выше их... гораздо выше вожделенных небес — обыкновенные проценты.
— Пятнадцать!!!
Секретарша отступает от светящегося, от... сверкающего, от величественного Янга...
Янг — потрясает. И не только секретаршу, но и себя.
Проценты! Они поддержали его! Величественные, нечеловечески беспощадные.
— Пятнадцать...
Еще немного — и он, рядовой клерк, обрушит на голову Босса — его же человеческие небеса. Еще немного... Еще немного!
— Ах, ты...
Босс приближается к Янгу, заглядывает в его расширенные зрачки и... черт! начинает смеяться:
— Пят-над-цать... ха-ха-ха... Или 16? Или 17?
И вдруг ревет нечеловеческим голосом:
— Да не все ли равно?!
И тысячи зеркальных Боссов ревут и регочут. Ревут и регочут.

11

— Босс.....
Действительно — Босс. И Янг все сделает для своего Босса. Абсолютно все для абсолютного Босса.
Босс морщится:
— Черт... как тут пахнет...
Босс закрывает ноздри надушенным платком секретарши: о! она опережает его желания.
Мистер Янг мечется, снует вокруг Босса, пытаясь найти источник запаха.
— А, мистер Задница... вот потому-то и пахнет... Идите к черту! Я все подписал.
Мистер Янг не смеет ослушаться, но Босс — так близко, так бли-и-изко... протянуть руку...
— Можно?
Босс смотрит. Внимательно. С пониманием.
— Мне бы только... коснуться...
Босс кивает. Мистер Янг уже не занимает его, теперь он смотрит на секретаршу.
Секретарша перелистывает «Еженедельник», сверяется с записями.
— Это из Вашингтона... Мистер Президент желает посоветоваться с вами насчет... экономического коллапса.
Мистер Янг жмурится от восторга: мистер Президент советуется с его Боссом. Мистер Янг даже не ревнует. Ну, разве самую малость...
— О! Босс!
Янг буквально уменьшается в размерах.
— О...
Босс не замечает его.
— Иди. Наверх. Я скоро.
Секретарша кусает губы. Еще немного и она расплачется, или грохнется в обморок.
— И, знаешь, закажи мне... пиццу с грибами и курицею...
Секретарша усилием воли приходит в себя и — записывает пожелания Босса в «Ежедневник».
— Всё. А теперь — к черту! Все — к черту!
Янг, секретарша и вахтер пятятся от него, от великолепного сукиного сына. Каждый в свою сторону.
Босс остается один. Босс вдыхает... выдыхает и — закрывает глаза.

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Позвякивают натягиваемые струны. Закрыв глаза, Джонни настраивает гитару.
— Эдди меня любит, а еще меня любит бармен... Как его? Черт!
Гитара, хотя и блестящая, новенькая, — сопротивляется Джонни.
— Эдди и бармен...
Джонни крутит колки. Матерится. Под нос.
— Эдди наливает мне... немного виски, но это же — от любви.
Гитара не поддается...
— Бармен переспрашивает отдельные строчки. Те, что о несчастной... у, мать ее! любви.
Джонни ударяет по струнам. Открывает глаза.
— Эдди позволяет играть на его инструментах... Эдди слушает меня. Пересчитывает выпивку и — слушает меня. Перетирает с барменом и — слушает меня.
Звучит голос бармена.
— Эй, Джонни!
— Да... как же тебя? Я — сейчас.
Джонни закрывает глаза. Нежно, еле слышно касается струн. Гитара... звучит. Как надо.
— Я слушаю собственные блюзы...
Джонни напевает о фальшивой любви, о фальшивой любви и фальшивых взглядах. Сбивается. Плачет.
— Ну вот, выходит... что и я, Джонни, люблю свои блюзы. Я, Эдди и бармен. Ха... Это уже что-то!
— Эй, Джонни! Там какая-то курица... Заказала виски и... пялится на сцену?! Поглядывает на часы и — пялится на сцену.
— Я, Эдди и... Черт! конечно, Джим! Я, Эдди и Джим. — Бормочет Джонни, подтягивая струны.
— Глотает виски и смотрит... И она — ничего. Ей-богу! Джонни, она — ничего! Сиськи невелики, но мордашка... Ну, сукин сын! Поздравляю!
— Я, Эдди и... Что?!
У Джонни лопается струна. Нет, они все, все струны лопаются разом. С оглушительным звяканьем.
— Что?!! — кричит Джонни. И не слышит себя.

— Что? Что же? — бормочет Босс. — Что же? Что?!
Он слушает, как звучит его голос. Перемещается по холлу, произносит одно и то же. И слушает.
— О!
Босс останавливается в изначальной точке.
— Что же? Что?
Босс закрывает глаза и говорит, говорит. И слушает.
И вдруг...
— Да, Джим...
Босс улыбается.
— Да, Джим... Долговязый, смешной и смешливый...
Босс вспомнил. Только теперь вспомнил.
— Джим, которому нравились исключительно крошечные брюнетки, Джим, отпускающий одни и те же шуточки... и глотающий слезы на пустом месте... Джим, Джим, Джим!
Эхо подхватывает и разносит Джима чуть не по всему зданию.
— Да, — выдыхает Босс, — мне... повезло.
Босс щелкает пальцами. И тотчас вступает трезвонящий телефон. За ним — двери лифта и голоса сотрудников, наводняющих корпорацию.
Босс улыбается и щелкает пальцами. Босс теряется среди многочисленных лиц и привычек, и ртов, и бровей. Но он улыбается и — щелкает пальцами. И все подчиняется его пальцам, его щелчкам. Это звучит его блюз, индустриальный, величественный и бесконечно одинокий.

12

Пентхаус Босса. Уровень «Б».

Секретарша сидит на кровати. Молча, потирает виски.
Босса все нет.
Секретарше становится душно, она распахивает окно. Второе. Третье. Все окна.
Зеркала отражают ее бледную физиономию...
Зеркала, зеркала...
Секретарша поправляет постель. Собирает с нее многочисленные трусики, лифчики, трусики. Морщится. Пересчитывает. Делает пометку в «Ежедневнике». Сует все это «шелковое великолепие» в пакет для мусора. Туда же сует и собственный лифчик, на каждой чашечке которого вышита стилизованная «Б».
Только теперь становится ясно, что «Б» повсюду. Даже на пуговицах у секретарши. «Б» и «Б», и «Б».
Босса все нет...
Секретарша смотрит на часы. Стрелки застыли на цифре шесть, состоящей из маленьких... «Б». И цифры, и стрелки, все это состоит из маленьких, нет, уменьшенных «Б».
— Босс, Босс...
Секретарша мечется по уровню «Б».
Босс повсюду. Он в каждой детали этого не человеческого жилья...
— Небеса, проклятые... небеса... Ты отвык от себя, человека, ты... бог! Да?
Секретарша кричит:
— Тебя нет, но ты есть! Ты — бог! И ты — есть! В каждом зеркале, в каждой шлюхе, в которую ты сливаешь свое семя... И все твои живчики помечены «Б». Ты же не человек, ты... Ты всюду, ведь это — твои небеса...
Секретарша мечется, разбивая зеркальные небеса. Режется осколками. Успокаивается.
— Я — человек, а не секретарша... Понимаешь?
Секретарша плачет. Беззвучно. Она размазывает по лицу слезы и кровь.
Звякая, распахиваются двери лифта.
— Джонни... Джонни!
Секретарша бросается к лифту, но это... разносчик пиццы.

Выпадение. Рыгаловка Эдди

Подсобка пуста. Свет погашен.
Где-то заводится микрофон.
— Джонни! Джонни!
Это — бармен. Он говорит в микрофон.
— Леди и джентльмены! Впервые...
Сначала бармен запинается на каждом слове. Затем голос его крепнет. Бармен чеканит слова. Все точнее.
— Впервые для вас работает... Джонни...
Слышатся одинокие хлопки.
— Просто Джонни...
В подсобке появляется человек. Он закуривает, не включая света, и еле слышно бранится.
— Просто Джонни со своими... не просто блюзами...
Все те же жиденькие хлопки. Вежливое покашливание.
— Ну же! Я... — голос бармена становится вполне человеческим, теряя чеканный, продуманный пафос. — Я честно... люблю этого сукина сына...
Вежливое покашливание сменяется шиканьем и смешками.
— И его, и его блюзы... Люблю...
Абсолютная, совершенная тишина.
Человек в подсобке уже не бранится. Он даже погасил сигарету. Он мечется по подсобке, то и дело роняя всяческие предметы.
— Особенно... о несчастной любви... Джонни, приятель... просипи его для меня... а? Нас мало, но любовь... Джонни, она не исчисляется аплодисментами и прочею хренью... Любовь молчит... просто молчит, слушая твои блюзы...
В подсобке вспыхивает свет.
— Сукин ты сын...
Это — Джонни. Он уже распахнул форточку, намереваясь улизнуть.
— Джонни...
— Сукин ты сын...
Джонни плачет.
— Джонни!
Джонни стискивает зубы и — рывком бросается во тьму дверного проема.
— А вот и он! Джонни! Ну! Ну!
Шквал аплодисментов.
Все нарастая, звучит блюз. Нет, Джонни и его блюз. О несчастной любви.

Секретарша выключает проигрыватель.
— Джонни...
Она плакала. Глаза у нее красные.
— Джонни?!
Только теперь она замечает, что Босс — или Джонни? — смотрит на нее из огромного начальственного кресла. Молча и строго.
— Босс! ваша пицца!
Босс морщится.
— Босс?
Босс закрывает глаза, мычит отзвучавший блюз.
— Босс?!
— Любовь не исчисляется... и процентами... Я — Джонни...
— Как?
— Я — Джонни, мать твою! Джонни! Ты же не абсолютная тупица!
— Босс...
— Ну!
— Джо...
— Ну!!
— Джо...нни...
Джонни смеется. Не хохочет, не регочет, брызжа слюною. Джонни — смеется. Просто и, черт его! искренне.

13, эпилог

На постели — ни черта, кроме матраса. Одеяла лежат на полу, там же — одежда, недоеденная пицца и пустые бутылки. Весь пол усыпан осколками зеркал.
Джонни, совершенно счастливый лежит на спине. Смотрит в потолок. Молчит. Улыбается.
Рядом лежит Сара, она же секретарша. У нее забинтованы обе руки.
И Джонни, и Сара обнажены.
— Джонни...
Сара смеется.
— Босс. Для всех. Общий. И Джонни — только мой Джонни.
Джонни молчит.
— Никогда бы не поверила, что блюзмен Джонни... Мистер Президент, ты ведь и правда послал бы его подальше... а?
Джонни подмигивает зеркальному Джонни, что пялится на них с потолка.
— Обычно ты трахаешь своих шлюх... Я — тоже шлюха, я — одна из них. Но, знаешь...
Сара прижимается к Джонни.
— Это ведь Босс трахает все, что движется и сочится смазкою... а ты — не Босс, ты — Джонни, только мой Джонни...
Сара зевает и ерзает, устраиваясь поудобнее.
— Блюзмен Джонни! Я становилась мокрою, слушая, как ты хрипишь о несчастной любви. Из меня так и текло, сукин ты сын!
Джонни корчит забавные рожицы. Но Сара не видит этого, она закрыла глаза, она... наверное, счастлива.
— Мой, только мой...
Джонни разглядывает зеркальную Сару.
Трезвонит телефон.
Сара... нет, секретарша порывается ответить настойчивому абоненту, но Джонни останавливает ее долгим поцелуем.
— Но это же Президент...
Сара пытается вырваться, но Джонни сильнее.
— Но это же... Ах, да ну его... к черту!
Телефон трезвонит, не умолкая.
— Мой, только мой...
Теперь трезвонят все телефоны. Разом.
Босс нужен всем. Босс! Да. Но Джонни...
Джонни целует Сару, хлопает ее по заднице и начинает горланить забытые блюзы о фальшивой любви.
— Ах, ты, сукин сын...
Сара смеется.
— Я опять потекла...
Она хлопает в ладоши. Гаснет свет.
Пение Джонни заглушается смачными поцелуями...

---