Шкаф, действие 1

---

С.Кочнев
Г.Беркович


ШКАФ

Грустная комедия.


© С.Кочнев, Г.Беркович 1998-2012 г.г.


Действующие лица:                                     

 

                        Галя, около 40 лет (меньше)

                        Юрик, около 40 лет (больше), безработный, бывший капитан буксира

                        Леонид Алексеевич, коллекционер, ценитель старины, возраст преклонный

                        Виктор, младший брат Гали, любитель выпить, выглядит много старше сестры

                        Владимир Владимирович Другой (Вован), депутат, однокурсник Юрика, никак не                   избавится от замашек «братка», одет столь же шикарно, сколь и безвкусно

                        Макс, телохранитель Вл.Вл. и компьютерный гений



                        и другие лица



Действие первое.

Картина первая.



«Проза жизни»



Двухкомнатная квартира. Налево - дверь в кухню, направо - в спальню, прямо - входная дверь. Видимо, перегородка сломана, поэтому прихожая и комната составляют единое помещение. Слева от входной двери стоит огромный, старинной работы, резной шкаф.

Видно, что местами он попорчен домашними «реставраторами», подкрашен не в тон, но всё равно производит грандиозное впечатление. 

Справа около стены на авансцене стоит стул, над ним на гвозде висит стульчак.

Напротив на стене в рамке какой-то официальный документ (диплом, сертификат и т.д.) 

и рядом свадебная фотография.

Всё неопрятно, запущено. В остальном, это такая же типовая квартира, как и миллионы других.

На обеденном столе – почти пустая бутылка водки, два наполненных стакана, приборы, нехитрая закуска, хлеб. Заметно, что было накрыто наспех, дежурно.   

Из кухни доносятся возбуждённые голоса.

Обычный, банальный домашний скандал.           



ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Ты, сволочь, мне всю жизнь испохабил! Мразь алкоголическая!..  Устрою я тебе день рождения!

           

Мужской ГОЛОС:  восклицает что-то нечленораздельное.



ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: На ори! Тварь! Ребёнка разбудишь - прибью!



Мужской ГОЛОС:  бормочет что-то тупо-мутно-ласковое.



ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Уйди! Не лезь ко мне, я сказала!!.. И пить я с тобой не буду!.. А-а-а!



Глухой удар, похоже, что мужчина упал.

Некоторое время слышны неразборчивые женские причитания и всхлипывания.

Из кухни, на уровне пола, появляется голова - это выползает на четвереньках Юрик.

Вид у него - как полагается. Щека расцарапана, волосы копной, расстёгнутые штаны держатся на одной подтяжке. Он с трудом поднимается, хочет вернуться в кухню, но дверь перед его носом захлопывается так, что он отлетает к столу.  



ЮРИК (покачиваясь, держится за стол): Ах так... с-с-су-а?... Значит, так?.. Ладно!.. Я  уйду!.. Я тебе так ик! уйду... с-с-су-а! Я совсем уй.. уй-ду! (Подхватывает детский школьный рюкзачок, вытряхивает содержимое.) Узнаешь у меня... тогда! Это я тебе ик! день рождения устрою! Посмотрим... тогда! (Сгребает в рюкзак продукты со стола, туда же суёт недопитую бутылку). Ладно... со-ака! Погавкай без меня!..



Собирается уходить, но возвращается к столу и одним глотком выпивает почти полный стакан, даже не поморщившись.



Смотри... тварь!..  Тварь! Слышишь?! Дверь! Ты, тварь, где дверь?! Дверь где?



Достаёт из кармана штанов ключи, направляется к двери, но утыкается в шкаф.



А, вот дверь, нашёл!



Начинает ковырять ключом в замке, естественно, открыть не может.



Зараза! Гадюка! Лад... ик! ...но! Ты за... за... пёртая, а я... ик! упёртый!



Швыряет что есть силы ключи об пол.

Двумя руками хватается за ручку дверцы шкафа, тянет к себе, дверца распахивается.



О-ба! Вот так! Терпение и труд… и гр… грубая мужская сила творят чудеса. Пошел я… Ад… Адьё! (С грохотом валится в шкаф, дверца за ним с грохотом захлопывается).



Из кухни, прижимая платок к покрасневшему носу, выглядывает Галя. На глазах - слёзы.



Галя: Что ж ты, пакостник, делаешь? Что ж ты, безрукий, всё ломаешь?! Жизнь мою сломал, так ещё и… (Осматривается вокруг, заглядывает под стол, Юрика нигде нет). Ушёл! Ушёл ведь, паразит! Кровосос! Уполз! Гад ползучий! (Подбирает с пола ключи, присаживается к столу, тяжело вздыхает.) Ой-ёй-ёй-ёй-ёй! (Немного помолчав, начинает прибирать).          



Звонок в дверь.



(Встрепенувшись.) Нет уж, милый друг! Уходя - уходи! (Хватает второй стакан с водкой, бросается к двери). Вот тебе день рождения! (Распахивает дверь и плещет водку туда.)



За дверью - совершенно незнакомый мужчина с газетой в руке.



МУЖЧИНА (инстинктивно): Здрась-сь-те! (Он, видимо, так растерялся, что стоит с открытым ртом, не понимая, что ему делать.)          



Галя, ойкнув, бросается к столу, приносит полотенце, начинает вытирать мужчине лицо.



ГАЛЯ: Простите... ради бога!.. Я думала, это Юрка!   



Мужчина бормочет что-то вроде "Да ерунда! Подумаешь! Даже смешно..."

Галя начинает расстёгивать ему рубашку.       



МУЖЧИНА: Не-не-не... не надо! Что вы?!       

ГАЛЯ: Вы не волнуйтесь... я утюгом высушу... Вот, набросьте пока! (Подаёт с вешалки пиджак.)



Мужчина ещё немного упирается, но потом, явно стесняясь, снимает рубаху, протягивает Гале, а сам надевает пиджак.  



ГАЛЯ: Минутку... посидите здесь, я сейчас!.. (Уносит мокрую рубашку в кухню, вероятно там не только готовят еду, но и гладят тоже.)



Какое-то время мужчина сидит молча, осматриваясь вокруг, нюхает руки, залитые водкой, тихонько подсмеивается, потом встаёт, подходит к шкафу, внимательно его разглядывает.       



МУЖЧИНА (напевает негромко): Капитан... капитан... улыбнитесь... (Берётся за ручку, хочет приоткрыть дверцу, но в это время появляется из кухни Галя.)         

ГАЛЯ: Вот и всё! (Протягивает мужчине рубашку, потом прыскает в кулак.) Извините, ради бога!.. Глупо ужасно...       

МУЖЧИНА (надевая рубашку): Да нет, правда - ерунда. Меня Леонид Алексеевич зовут, а вас?

ГАЛЯ: Галя.

Л.А.: Галя… Я по объявлению к вам...    

ГАЛЯ (удивлена): Какому ливлению? Мы ничего не подавали...     

Л.А. (раскрывая промокшую газету): Ф-фу!.. Раскисла... извините… вот... продаётся... Вы шкаф продаёте?      

ГАЛЯ (до неё мгновенно дошло): Пара-ази-и-и-ит!.. Ничего мы не продаём. Извините, ради бога ещё раз... это муж... это его... деда его шкаф, он на свадьбу нам подарил... На водку ему, алкоголику, деньги понадобились... Зараза! И мне ведь ничего не сказал.  

Л.А.: Подождите, вы не спешите отказываться... Ваш шкаф тысяч двести стоит!   

ГАЛЯ (недоверчиво): Что? Эта рухлядь?! Двести… Вы сказали: двести…

Л.А.: Двести тысяч…

ГАЛЯ: Да кому он нужен?

Л.А.: Мне нужен! Прямо сейчас могу деньги отдать... Подумайте - двести тысяч! 

ГАЛЯ (после паузы): Да поймите, не в деньгах дело! Это подарок! Дедушкин подарок нам на свадьбу! Он в двадцатом году из австрийского плена на телеге приехал и шкаф этот привёз - ему помещик за хорошую работу шкаф и телегу, и сапоги и ещё там что-то такое подарил... граммофон, что ли, я не помню точно... Это - память, понимаете?           

Л.А.: Понимаю-понимаю... Знаете ли, я коллекционер, меня такие вещи очень интересуют... Очень-очень! Вы всё-таки подумайте, и... если что - вот телефончики мои. (Подаёт Гале визитку.) Только вот этот, верхний, это рабочий, надо меня позвать... (После небольшого раздумья.) А если я... триста тысяч за него дам?



Произнесённая сумма явно ошарашивает Галю.

Она садится на стул, закрывает лицо руками. 



Правда, прямо сейчас?! Машину, грузчиков найти - не проблема! А?          

ГАЛЯ (не отрывая рук от лица): Не знаю я... правда... Ничего не понимаю... Телефон второй месяц отключен... формы спортивной у ребёнка нет... газ грозят отрезать за долги… Юрку на работу уже полгода не берут – говорят: «Алкаш». А он с горя, я знаю… Он капитан (указывает на сертификат в рамке, висящий на стене, Л.А. с интересом его рассматривает), ему море нужно, океан, а не буксир-калоша… У него день рождения... завтра. (Поднимает лицо к Леониду Алексеевичу.) Кто вы?.. Откуда вы?.. (Встаёт, идёт на него.) Не могу я... не могу решить, поймите!     

Л.А.(мягко): Понимаю, понимаю... Вы подумайте и обязательно мне позвоните, хорошо?          



Галя устало кивает.



Вот и замечательно!.. Я пойду пока. До свидания. (Направляется к двери.) 



Галя идёт следом, открывает дверь.

Леонид Алексеевич останавливается на пороге, пожимает её руку двумя руками.



Вы позвоните мне завтра, хорошо? (Делает шаг за дверь, но возвращается.) Знаете что, если к вам еще придут про шкаф узнать, скажите, что вы его мне продали? Угу?     



Галя кивает.



О! Идиот! Забыл... вот - задаток. Раздумаете - вернёте... (Достаёт бумажник.)        

ГАЛЯ (испуганно): Нет! Нет, не надо, что вы! Я не привыкла...       

Л.А.: Да пустяки. Берите-берите! (Настойчиво, почти насильно, вручает Гале деньги.) И ещё, если сумма кажется вам недостаточно... справедливой... вы позвоните и скажите.         

ГАЛЯ (не поняла): Что?    

Л.А.: Скажите, сколько вы хотите. Договорились?

           

Ситуация, манеры Л.А., его мягкий выговор, всё действует на Галю, как гипноз.

Она, почти безвольно, кивает и ещё раз протягивает руку  для прощания.

Л.А., мягко, снова двумя руками, пожимает её руку и, поклонившись по-старинному, уходит.

Галя закрывает за ним дверь. Некоторое время  стоит, прислонившись к ней спиной и тупо глядя на деньги в руке. Потом, как бы очнувшись, идёт к столу, шлёпает деньгами, как колодой карт, затем подходит к шкафу и пинает его со всей силы.



ГАЛЯ: Паразит!      



Неожиданно дверца шкафа распахивается с треском, и из него шагает в комнату Юрик.

Глаза у него безумны, но с первого же взгляда заметно, что он абсолютно трезв.

Галя от испуга отскакивает в сторону.

           

ЮРИК: Гала!.. Я вспомнил!.. (Она ошарашено молчит). Я вспомнил, Гала, понимаешь?!.. (Не попадая в ноты, но громко, поёт.) Капитан-капитан, улыбнитесь! Ведь улыбка - это флаг корабля!       

ГАЛЯ (испуганно): Ю... Ты... Откуда...

ЮРИК: Оттуда...

ГАЛЯ: Из шкафа?

ЮРИК: Не знаю... Наверное...

ГАЛЯ: Ты как туда попал? В шкаф.

ЮРИК: Не знаю. Наверное заблудился... Ой! Мне бы сесть... (С трудом идёт к стулу, Галя его поддерживает).

ГАЛЯ: Юрик, что с тобой?

             ЮРИК: Не знаю... Ой! Галочка, мне бы... вод... воды бы мне!

             ГАЛЯ (наливает воды): На! (Юрик жадно пьёт, она в смятении внимательно смотрит на него). Господи! Да ты же трезвый, что ли?! Маковка моя, что с тобой случилось-то?

ЮРИК: Ну ты ж, мать, видишь сама. Трезвый я... Такая вот штука... неприятная. (Тяжело вздыхает, всхлипывает). Состояние такое... странное. Тяжёлое... Что-то не так со мной, Галочка. Что-то совсем не так. (Пауза). Знаешь, я боюсь... Страшно мне...

ГАЛЯ (испуганно): Юр! Слышишь, Юрочка, а может... ты заболел? (Юрик протяжно стонет). Может... Вот! (Наливает стопку, протягивает Юрику). Выпей... чуть-чуть...

ЮРИК: Ага! Спа-сибо. (Берёт стопку). Что это?

ГАЛЯ (удивлённо): Как что? Водка...



Юрик подносит стопку ко рту. Пауза. Отставляет в сторону.



ЮРИК: Неа... Не хочу. Потом... может быть.

ГАЛЯ (в ужасе): Юрочка, миленький, что с тобой? Не мучай меня, родной! Скажи, что случилось? Где у тебя болит? Может скорую?

ЮРИК: Не. Не надо. Я лучше лягу. Тяжело мне. Я... лягу. Спасибо тебе, зёрнышко моё...

Ты посиди со мной, а я вот так... (Засыпает за столом).

ГАЛЯ: Господи! Что же это такое? (Пробует лоб Юрика). Не горячий... (Прислушивается). Дышит ровно... Ещё и трезвый...



Темнота.



Картина 2.

День рождения - кошмар Юрика.



Стол накрыт к дню рождения.

Юрик в предвкушении ходит вокруг стола, уставленного соблазнительными бутылками.



            ЮРИК (напевает): К сожаленью... День рожденья... А жена-то... в магазине... и не видит... Тра-ля-ля!



Открывает банку с огурцами, вилкой выбирает самый маленький и аппетитный.

Наливает в стакан водку престижной, дорогой марки.



Только раз в го-ду!!!



Зажмуривается, выпивает... Выплевывает с отвращением.



Не понял! Зар-раза!



Съедает машинально огурчик. Делает круг вокруг стола.

Достаёт ещё один огурец.

Наливает. Выпивает. Выплёвывает.



Зараза! Зараза! Зараза!



Подходит к шкафу. От злости пинает его. Потом постукивает, осматривает, даже нюхает. Зачем-то грозит кулаком.



Не-е, пацаны! Меня так просто не возьмешь!



Возвращается к столу. Наливает стакан, нюхает, с отвращением ставит на стол.



Та-ак! Глазам своим не верю, рукам не верю, рту не верю, носу не верю, печени не верю!!! Себе не верю!!! Это что такое происходит?! Это я паршивый стакан водки не могу в себя залить?!



Делает из бумажной салфетки шарики, затыкает нос.

Полотенцем завязывает глаза.

Нашаривает стакан и опрокидывает одним махом в рот.

Тут же срывает полотенце, отчаянно плюётся.

Хватается за горло. Стонет, корчится. В изнеможении падает на пол.

Меняется свет, как будто включили неоновые лампы.



ГОЛОС: Не мучай продукт!

ЮРИК (машинально, почти бормочет): Пошёл ты... знаешь куда?!

ГОЛОС: Говорю тебе - не мучай продукт!

ЮРИК (испуганно): А! Кто это?

ГОЛОС: Я. Кто же ещё?



Юрик вскакивает, хватает со стола бутылку за горлышко, осматривается. Никого нет.



ЮРИК: Лучше выходи! Я тебя найду! (Тишина. Юрик начинает поиски). Эй! Хватит дурку гонять! Вылезай! Не бойся, бить не буду. (Тишина). Ладно. Ставлю бутылку на стол. (Ставит бутылку). Всё. Видишь? Выходи, не знаю, кто ты!

ГОЛОС: Шкаф.

ЮРИК: Сам ты шкаф!



Хохот.

Юрик поражён.



ГОЛОС: Молодец! Догадался. Я шкаф.

ЮРИК: А я... Юрик. Юрий.

ГОЛОС: Я знаю.

ЮРИК: Откуда?



Хохот.



ГОЛОС: Да уж знаю... Я тебя почти с пелёнок знаю.

ЮРИК: А ты... А вы где?

ГОЛОС: Можно на ты. Не стесняйся.

ЮРИК: Да-да. Можно? Спасибо. А ты где?

ГОЛОС: Юрик, ты вроде не тупой?

ЮРИК: Вроде нет.

ГОЛОС: Слепой?

ЮРИК: Нет. (Трёт глаза, оглядывается). Точно, нет.

ГОЛОС: Я же вот, рядом.

ЮРИК: Где? (Ищет). Слушай, мне надоело! Выходи, давай!



Хохот.



ГОЛОС: Всё-таки, тупой!

ЮРИК: Но-но-но! Я тебе не мальчик сопливый! Будешь оскорблять...

ГОЛОС  (примирительно): Ладно, не ершись! Даю наводку!

ЮРИК: На водку я себе сам заработаю...

ГОЛОС: Не-а! На водку работать тебе больше не придётся.

ЮРИК: А это почему?

ГОЛОС: Сейчас поймёшь! Повернись налево! (Юрик стремительно поворачивается - никого нет). Теперь два шага прямо. (Юрик делает два шага и упирается в шкаф). Ну? Вот он я.





ЮРИК: Ага! Ты в шкафу! (Быстро распахивает дверь шкафа).



Хохот.



ГОЛОС: Юрик, во времена моей молодости люди использовали для думания мозг, а ты, вероятно, печенью алкоголическую... Типичный представитель новой генерации...



Юрик трёт лоб, всячески пытается соображать, постукивает по шкафу, закрывает дверь. Отходит к столу, садится.



ЮРИК: Но я же не виноват... Вина-то чья?! (Смотрит в зеркало) Чья вина, спрашиваю? Не-мо-я! Меня упустили! Я кто? Я пробел в системе воспитания культурного человека! Понимаешь? А? Не понимаешь. Сам ты тупица! (Испуганно). Прости! А она на меня орёт с самого утра. Трубит, как слониха! Катись, говорит! Сама катись!! Денег ей давай! Драхма проклятая! Она мне «катись» говорит!!

ГОЛОС: Глупо! Тебя просто надо выпороть! Впрочем, уже не надо.

ЮРИК (обиделся): Это почему это - не надо?

ГОЛОС: А потому, что ты теперь мой пациент. Вылечил я тебя. Понял?

ЮРИК (поражён неожиданной догадкой): Мама!!! (Падает на стул).



Хохот.

Меняется свет.

Вбегает с сумками Галя.



ГАЛЯ: Юрик! Что!? Опять?!

ЮРИК (приходит в себя): Это... ты?! А я тут...

ГАЛЯ: Пил?! (Пауза). Пил, спрашиваю?

ЮРИК: Понимаешь, тут такое дело...

ГАЛЯ (вглядывается в него): Вроде не успел.



Юрик встаёт, медленно прохаживается вокруг стола в тяжёлом раздумье.

Долгая пауза. Галя молча за ним наблюдает.



            ЮРИК: Галя, ты это... Ты знаешь что? Ты присядь...  Только ты не пугайся...

            ГАЛЯ: Ой! (Опускается на стул, начинает голосить). Ой, боже ты мой! Ой, что же это такое?!

            ЮРИК(пытаясь успокоить): Не-не! Не пугайся! (Подходит, гладит по голове). Ты это... эту... (решительно) бутылки со стола убери.



Лицо Гали вытягивается от удивления.



Я пить не буду... сегодня... не буду.



Темнота.



Картина третья.

Чудеса научного познания мира.



Прошло два-три месяца. В квартире заметны положительные перемены. 

Внешне - никаких перестановок, но чувствуется, что стало уютнее, ухоженнее, теплее.

На столе накрыто к обеду. Среди прочего выделяется бутылка водки.

Юрик, Галя и Виктор, младший брат Гали, смотрят телепередачу.



ГОЛОС (из телевизора): …Таким образом, остров СокОтра является родиной Meharia hackeri, что было однозначно доказано в ходе исследований… А сейчас мы прервёмся на рекламный блок. (Оглушающая музыка)

ВИКТОР: Чё он сказал? Какая харакири?

ГАЛЯ: Да, помолчи ты! (Щёлкает пультом, музыка затихает). Тебе не интересно…

ВИКТОР: А тебе, чё, интересно? Сидят, дурь какую-то смотрят…

ЮРИК: Вить, пойди, чайник поставь.

ВИКТОР: Ага! Щаз!

ЮРИК: Ну, поди, принеси печенье…

ВИКТОР: Ага! Наешься ты печеньем?!

ЮРИК: Тогда просто, пойди погуляй… Вот тебе стольник…

ВИКТОР: Стольника мало…

ЮРИК: Ещё… (шарит по карманам) двести… Больше нет, честно…

ВИКТОР: Ладно, чё я, дурак, чё-ли?

ГАЛЯ: Всё! Тихо! (Щёлкает пультом).

ГОЛОС (из телевизора): Мы продолжаем наш интереснейший разговор. Итак, профессор, с чем же может быть связана такая, я бы сказал, нестандартная реакция?

ВИКТОР: Какая реакция?

ЮРИК и ГАЛЯ (вместе): Заткнись!

ВИКТОР:  (шёпотом): Да понял я – нестандартная.

ГОЛОС (из телевизора): Самое интересное тут заключается во взаимодействии продуктов жизнедеятельности Meharia hackeri с пропитанной океанической водой древесиной дуба редчайшеё породы….

ВИКТОР: Чё! Не, этот придурок сразу…

ЮРИК и ГАЛЯ (хором грозно): Заткнись!!

ВИКТОР: Ну чё налетели? Чё налетели? Сижу уже молчу, как рыба из норы… в смысле мышь из воды...

ЮРИК (орёт): Ты можешь помолчать?!

ВИКТОР: А продукты жизнедеятельности – это что? Я не понял…

ЮРИК: Дерьмо это! Понял? Понял теперь?

ВИКТОР: Ну, так бы и говорил – дерьмо.

ГАЛЯ: Слушайте, вы, оба!

ВИКТОР: А харакири тут при чём?



Грозная пауза.



ГОЛОС (из телевизора): … такой вот получается вывод! И с научной и с обывательской точки зрения…



Телепередача заканчивается, звучит музыка отбивки.



ЮРИК: Оба-на! Всё прослушали! Я щас не посмотрю, что он твой брат!

ГАЛЯ: Спокойно, я сказала!

ЮРИК: Какое спокойно? Всё прослушали из-за этого… индюка!

ВИКТОР: Что?! Сам ты индюк!

ГАЛЯ: Спокойно! Или беру сковородку!!! Ты, Юрик, пробовал уже не раз, а ты, Витенька,  узнаешь…



Пауза. Потом все расходятся, пытаются заняться каким-то делом.

Юрик наливает сок из коробки в стакан, ВИКТОР  делает вид, что ему всё до лампочки, ложится на диван, берёт старую газету, держит вверх ногами.

Галя стирает со стола воображаемые крошки.



ГАЛЯ (фальшиво-ласково):  Мальчики, кто будет чай?



Нарыв прорывает.



ЮРИК: Какой, в задницу, чай?! Я щас этому родственнику…

ВИКТОР:  (вскакивает, принимает бойцовую позу): Только подойди, вот только подойди, вот попробуй… подойди-подойди… (Делает мах ногой, падает со стоном). Уй, с-с-у-а!

ЮРИК: Спортом нужно заниматься, а не спиртом… не надо водку жрать в три горла! Тьфу! Стонотик хренов!



Неожиданно прерывается музыка, продолжается телепередача.



ГОЛОС (из телевизора): Мы приносим извинения за техническую неисправность и продолжаем разговор с нашим гостем, профессором биохимии Иллюстратом Семёновичем Двуконечным…



Вся компания замирает, затем  потихоньку перетекает к телевизору.



ЮРИК (по ходу дела, полушепотом, Виктору): Вякнешь – пришибу на месте! (Усаживается рядом с Галей).



Виктор со стонами поднимается, присоединяется к ЮРИКУ и ГАЛЕ.



ГОЛОС (из телевизора): Мы закончили на том, что, так сказать, симбиоз, возникающий при взаимодействии бактерий подвергшегося разложению древесного основания и выделяемого  Meharia hackeri субстрата, создаёт благоприятную среду для неожиданных проявлений paslėptas galimybes, или, проще говоря, скрытых возможностей данного, можно сказать, сотворчества.

ВИКТОР: Охренеть можно!



Юрик и Галя зверски смотрят на него.



Понял. Молчу.

ГОЛОС (из телевизора): Так называемый феномен избавления от алкогольной зависимости…



Все напряжённо вслушиваются.



Объясняется, таким образом, достаточно просто… (Закашлялся).



ГАЛЯ (очень быстро, Юрику): Понял, придурок? Просто это всё… (Виктору, на всякий случай). Заткнись, понял?

ВИКТОР: Сама заткнись, послушать не даёт!

ГАЛЯ: Ещё слово…

ГОЛОС (из телевизора, откашлявшись): Но досконально это, конечно, ещё не изучено, а потому делать прогнозы и предсказывать результаты конкретных санаций, так сказать, достаточно сложно…

ЮРИК: Во тебе! (Показывает Гале гигантских размеров дулю). Поняла?!

ГАЛЯ (встаёт): Давно ты, однако, сковородки не пробовал? (Угрожающе поднимает зажатый в руке предмет).



Телевизор неожиданно замолкает, слышен только шип.

Звонок в дверь.



            ГАЛЯ: Ой, это Шилонцевы, наверное, они мне звонили! (Идёт открывать входную дверь).



Юрик щёлкает пультом, потом подходит к телевизору, стучит по нему.

Галя открывает дверь.

Входит Вован (Владимир Владимирович Другой). Бесцеремонно отодвигает Галю,

проходит к столу, садится, берёт бутылку водки, оценивающе разглядывает.

Все ошарашены, молча наблюдают.



            ВОВАН: Макс! Интернет им тоже отруби!

            ГОЛОС (из-за входной двери): Нет у них интернета...

            ВОВАН: А водка, смотри, хорошая!

            ЮРИК: А поздороваться...

            ВОВАН (буднично): Заткнись, козёл! Слышь, Макс, интернета нет, а водка... О, гля! А не моя ли это водовка? Гадом буду, моя! Точно, мой заводик. (Открывает бутылку). А чё вы в натуре статуями тут? (Пауза). Макс! Макс! Я тут им по-людски, а они статуями. Разберись.



Появляется телохранитель Макс.



            МАКС: Вы чё, не поняли? (Демонстративно откидывает полу куртки, достаёт из кобуры пистолет). Чё? Не уважаете? (Утверждается, прислонившись к шкафу).

            ВИКТОР: У... (Уходит на диван, открывает газету, читает — делает вид).



Юрик и Галя в замешательстве мнутся.



            ЮРИК: Воло...

            ВОВАН (не слушая): Быстро шмотьё своё выкинули... Чё, не поняли? На хер мне ваши тряпки... (Пауза). Вы чё? Не поняли? Вот это говно (встаёт, идёт к шкафу, открывает дверцу, выбрасывает одежду) на хер! Тьфу! Гля! Руки запачкал! Макс, сортир, умывальник где тут у них?



            К режиссёру-постановщику: в речи Вована можно использовать столько фолклорных (непечатных) выражений, сколько позволит вкус, чувство меры и такта, а также Законодательство страны.



(Юрику) Чё ты, мудила, зенки выпятил? Вода у тебя где? (Пауза, Максу) Они тут все немые. Зови грузил. Вывозить шкафчик будем.



Наливает из откупоренной бутылки рюмочку, сначала поливает водкой на руки,

потом переливает в стакан, добавляет.

Макс достаёт мобильный телефон, набирает номер, что-то говорит.



Ну! Моё Здоровье!



Юрик пантерой бросается, выбивает рюмку из руки.



ВОВАН: Ах ты сука! (Всей пятернёй хватает Юрика за лицо и отбрасывает в сторону).



Как разьярённая кошка, бросается на ВОВАНА Галя,

повисает на нём, бьёт кулачками куда попадёт.

Вован уходит в «глухую защиту».

            

МАКС (встрепенулся мгновенно): Ну всё, уроды! Мочить вас будем (Выхватывает пистолет, целится).



Неожиданно распахивается дверца шкафа, бьёт Макса по руке, пистолет отлетает в сторону.

Дверца захлопывается, открывается снова, бьёт его по лицу, Макс, шатается, падает в шкаф.



            ЮРИК (подскакивает): Галя! Не надо! Не надо, Галя! Это Вовка... Это же Вовка, мой однокурсник! (Пытается оттащить её прочь). Га-ля!!!! Перестань!



Темнота.



Картина четвёртая.

Просто чудеса.



Вова и Юрик сидят на диване.



            ЮРИК: Зачем тебе мой шкаф? Алкоголизм?

            ВОВАН: Не! Я по чуть-чуть... иногда... (пальцем тычет себе в бок) здесь две пули... были...

            ЮРИК: Афган?

            ВОВАН: (не понимая) Какой Афган? А-а? Этот... Нет, не Афган, стрелка... э... то есть деловая встреча... старых друзей... с фейерверком и боевыми искусствами...

            ЮРИК: (не понял, но уважительно) А-а!

            ВОВАН: (хлопает его по плечу, усмехается) Теперь печень... и лёгкое... да и не верю я... «Излечивает в ста процентах случаев»... Это мне профессор этот... А я, не обижайся, корешок, не верю...

            ЮРИК: А тогда для чего шкаф, если не веришь?

            ВОВАН: Не для чего, а для него (показывает пальцем вверх).

            ЮРИК: У НЕГО алкоголизм?

            ВОВАН: Нет, брат, у этого всё тип-топ. Жена страдает.

            ЮРИК: Так пусть приходит... ну... приезжает к нам.

            ВОВАН: (смеётся сипло) Она, корешок, у нас не бывает... Уже знаешь какой год?! Всё, понимаешь, Ница, Хайфа... Лас-Вегас... Вот нравится, блин, ей эта Ница!... Я там три лимона... и остров в этом, в Эгейском, что ли, не помню точно, за три ночи просрал... (Сипло хохочет). Понизил меня этот (пальцем вверх), теперь я простой слуга народа (снова смеётся). А шкаф? Самолётом... к ней... куда скажет.



Юрик испуганно поворачивается к нему.



Ладно, ты не ссы, я самолёт отменю щас. Макс! Макс!! (Появляется Макс). Скажи пацанам отбой! (Макс, кивнув, пошёл). Стой! (Макс возвращается). Пока отбой! Всем ждать! (Макс кивнул, пошёл). Стой! (Макс возвращается). А чё ты молчишь? Чё, обиделся? Ладно, вот, купи мороженое (даёт Максу толстенную пачку денег).

            МАКС (мотает головой): У-у! Жуб!

            ВОВАН: Хорошо, тогда купи себе зуб! (Макс берёт деньги).

            ЮРИК: Подожди! На, вот пополощи, пройдёт. (Наливает в стакан водки, добавляет воды, кладёт соль, размешивает).

            МАКС: Шпашибо!



Со стаканом удаляется в кухню, через несколько секунд выскакивает оттуда,

кашляя и держась за горло.



            ВОВАН (хохочет): Чё? Проняло?

            МАКС: Не! Не могу... обратно вшё идёт... Видеть не могу (нюхает руки) ффу!!! жапах!!!

            ЮРИК (шлёпает себя по лбу): Он же в шкафу сидел! Лежал... Сколько ты лежал в шкафу?

            МАКС: (с трудом) Ми... ми... минут  дешять, наверное...

            ЮРИК: Ну-ка, ну-ка, ну-ка! (Наливает несколько капель водки в рюмку). Проводим эксперимент. (Протягивает Максу). Выпей!



Макс берёт рюмку, подносит ко рту, лицо его искажает судорога,

и он с отвращением выплёскивает водку.



            МАКС: (с трудом) Дря-а-ань... Не могу! Пофол я… (Уходит).

            ЮРИК: (многозначительно глядя на Вована) Можешь не верить...

            ВОВАН (обалдело): Ни хрена себе!!!



Долгая-долгая пауза.



            ЮРИК: А ты откуда узнал? Про шкаф, про меня...

            ВОВАН: Про тебя, прости, мне было неинтересно, я только адрес прочитал, остальные странички выкинул...

            ЮРИК: Вова! Мы ж с тобой пять лет в одной комнате в общаге...

            ВОВАН: Да успокойся ты! Узнал же, вспомнил... Твою мать... А ты, что, меня сразу узнал?

            ЮРИК: Мгновенно! Ты нисколько не изменился... Какие странички?

            ВОВАН: Обыкновенные... Досье... Ой! Тебе это не интересно будет, а мне... Это... закрытые данные... Макс! Макс!  (Макс появляется). Ты объясни Юрию... забыл твоё отчество...

            ЮРИК: Какая разница?!

            ВОВАН:  Объясни, откуда сведения... Ну, там... что можно...

            МАКС: Чё тут объяшнять. Профешшор наболтал. Привешти его? Шам раффкажет.

            ВОВАН: Ага, давай его сюда, он всё равно без дела там тухнет...



Макс пошёл, вернулся от двери.



            МАКС: Вован! Дай мне ключ, профешшора открыть надо, он наруфниками к батарее фтоит...

           

Владимир Владимирович грозно встаёт.



            ВОВАН: Какой я тебе Вован? Я тебе Вован где? На работе... нашей работе... А здесь я тебе... видишь, это друг мой, корешёк... Мы у него в гостях... Тут я тебе Владимир Владимирович. Повтори.

            МАКС (тупо повторяет): Владимир Владимирович... Так ключ то дай... дайте...

            ВОВАН: На! Паскуда! (Кидает ключ).



Макс исчезает за дверью и тут же возвращается,

ведя за шкирку Леонида Алексеевича.

Вид у того жалкий.

Юра, Галя и Виктор ошеломлены.

Пауза.



ВОВАН: Ну, профессор!

Л.А.: Я, собственно, не понимаю… Здравствуйте, Галя!

ГАЛЯ (машинально): Здравствуйте!

Л.А.: Я вам, Владимир Владимирович… Э… Докладывал…

ВОВАН: А ты не стесняйся, ты повтори, а мы все послушаем.



Леонид Алексеевич мнётся, не знает, как начать.



Ты, может, поесть хочешь? (Юрику). Можно? (Юрик кивает). Возьми бутерброд, вот салатик. Галя, положи ему, а то, видишь, не может стартануть.



            Л.А.: Нет, спасибо, я есть не хочу. Лучше я… вот, возьму эту рюмочку… (Галя согласно кивает).



Леонид Алексеевич берёт со стола красивую хрустальную рюмку, поднимает на уровень глаз,

внимательно всматривается.



Прошу, тишины! Мне надо сосредоточиться… (Медленно вращает рюмку в пальцах). Очень красивая рюмочка!



Вся компания невольно смотрит на рюмку.

Свет меркнет, сосредотачивается на рюмке.

Начинается странная зудящая музыка.

В полной темноте ярко сверкает хрусталь.



Картина пятая.

Наваждение.



Когда свет снова вспыхивает - перед нами старинная мебельная мастерская.

У шкафа возится ученик, старательно кладёт поверх морилки лак.

В кресле расположился мастер с длинной трубкой в руке, дремлет.



            УЧЕНИК: Герр Мастер! А, герр Мастер!

            МАСТЕР (вздрогнув, проснулся): Ти, Пьетрушь, имеешь бит моя ушеник! Потому што мастьер отдихайт, ти, Пьетрушь, не имеешь кромко каварить для ему!

            УЧЕНИК: Герр Мастер, посмотри, я закончил! А сюда, герр мастер, я другого колеру чуть добавил!



Мастер кряхтя встаёт, подходит к шкафу, всматривается.

Приятно удивлён. Удовлетворённо цокает языком.



МАСТЕР: Карошь, Пьетрушь… Карошь! (Хлопает ученика по плечу). Ти, Пьетрушь, стал творител… э… Я тебя хотит обнимайт! (Начинает кукситься). Я перед твой хотит колени становить! (Пытается опуститься на колени, ученик его удерживает, ведёт к креслу).

УЧЕНИК: Ну, что ты, герр Мастер! Это я перед тобой должен на коленях стоять! Такого великого учителя, как герр Икейман, у нас в России нет!

МАСТЕР: Найн, найн, Пьетрушь! Я понимайт, ты хотель утешайт твой ушител! Пьетрушь! Я ошень много повидел! Ай-ай, как много повидел! Ты есть немножко феликая талант! Позволь тебя обнимайт ошень? (Обнимаются. Мастер украдкой утирает слезу).

УЧЕНИК: Ну-ну, герр Мастер! Что ты? Зачем?



За дверью шум голосов, крики.

Влетает растрёпанный и яростный Меншиков.



МЕНШИКОВ: Мин херц!!!

УЧЕНИК: Тише, ты, тише! Что ворвался, как бусурман?!

МАСТЕР: Пьетрушь! Кто ест это?

УЧЕНИК: Сейчас! Сейчас разберёмся, герр Мастер! Посиди пока здесь (усаживает Мастера), а мне с этим вот потолковать зело охота! (Меншикову). Что шумишь, как тать? Что уроку мешаешь?

МЕНШИКОВ: Мин херц! Не виноват! Ей богу, не виноват! Меня этот расстроил…

УЧЕНИК: Поволоцкий?

МЕНШИКОВ: Он, подлец! Мы с тобой третьего дни у него в гостях откушали, да и распрощались, а он, подлец, дальше праздновать вздумал!

УЧЕНИК: Ты, Александр Данилович, уж не донос ли мне тут плести решил? Смотри!!

МЕНШИКОВ: Что ты, мин херц?!

УЧЕНИК: А настоечка у него зело, как хороша! Ладно, Александр Данилович, докладывай, да смотри: напраслину не вздумай возводить!

МЕНШИКОВ: Что ты, Пётр Лексеич! Ты ж знаешь меня!

УЧЕНИК: Знаю, Александр Данилович, слишком хорошо знаю…

МЕНШИКОВ: Почто обидеть меня хочешь, Пётр Лексеич? Да я ведь за тебя, да за отечество наше и живота не пожалею… (Вынимает из ножен шпагу, разгорячённо размахивает ей). Да ежели совру - вели по всем губерниям объявить, что слову Меншикова веры нет отныне…

УЧЕНИК: Ну, ладно тебе! Ишь, как разошёлся! Спрячь оружие, тут тебе не фортеция! Говори скорее, что хотел.

МЕНШИКОВ (убрал шпагу в ножны): Так я ж тебе, мин херц, и говорю! Откушали мы с тобой третьего дни у Поволоцкого и с миром разъехались, а он, подлец… (Ученик грозно взглянул на него). Ну нет у меня для него другого слова… Как есть - подлец! Все последние три дни праздновал! Как же? Царь, вишь ли, у него в гостях побывал! Такую, прости господи, пирушку закатил!!! Настоечку свою всю выкушали, так он, опять говорю, подлец, у негоциантов шотландских три бочки самогона ихнего, «иски» они его называют…

УЧЕНИК: Иски, говоришь?

МЕНШИКОВ: А может и не иски…

УЧЕНИК: Виски, пожалуй, на наш слух лучше будет?  А то иски, это, навроде, из юриспруденции что-то. Как думаешь?

МЕНШИКОВ: Мин херц, как скажешь! Виски, так виски… Всё одно самогон, прости господи. Так из трёх бочек этого самого… виска… одна лишь полная осталась.

УЧЕНИК: Ну, и на здоровье!

МЕНШИКОВ: Ты меня, мин херц, извини, конечно! Только у Поволоцкого ты сам указ изволил подписать, что быть ему твоим представителем при посольствах и переводчиком в наших торговых негоциациях.

УЧЕНИК: Ну?

МЕНШИКОВ: У него вчера в осьмнадцать с половиною аудиенция с гишпанским послом полномочным была записана, так он… новое слово скажу сейчас, мин херц, свинья неумытая, ей богу, свинья… на карачках из кареты выполз, да на ступенях посольства и заснул. Ты, мин херц, ещё грамот отказных из гишпанского посольства не получал? Так ожидай вскорости. А ноне, в девять с четвертью по ихнему исчислению, с делегацией наших купцов переводчиком был снаряжен… И что ты думаешь, мин херц? Погляди-ка на переводчика и представителя… (Подходит к двери и кричит). Внесите переводчика!



Двое слуг вносят бесчувственное тело.

Ученик (Пётр I) с интересом наблюдает.



Спроси его, мин херц, хоша что-нибудь! Пусть переведёт!



Тело чуть оживает и пробует издать членораздельные звуки.

Ничего не выходит. Смешно падает.

Ученик (Пётр) начинает хохотать. Глядя на него, начинает хохотать Меншиков, затем Учитель. Всеобщая «хохотальная истерика». Пётр не может остановиться, вытирает слёзы, зажимает рот ветошью.



ПЁТР: Ну, свинья! Точно! Как есть, свинья!

УЧИТЕЛЬ (сквозь смех): Что ест свиня, Пьетрушь?

ПЁТР: Подожди, герр Мастер! Не могу!

УЧИТЕЛЬ (Меншикову): Ти есть много говорит… Я хочет твоя говорит, что ест свиня?

МЕНШИКОВ: Подожди, старик… (Хохочет).

УЧИТЕЛЬ (в недоумении): Все смеяться… я тоже смеяться… Свиня ест ошень смешной! (Заливается старческим смехом).



Пётр и Меншиков в удивлении глядят на него.

Заходится от смеха один лишь Учитель.



ПЁТР: Герр Учитель! А, герр Учитель! С тобой всё хорошо?

УЧИТЕЛЬ (кивая): Ошень… ошень, Пьетрушь, ест смешной свиня! Моя давно так не смеяль!



Пётр перестаёт смеяться, темнеет лицом.



МЕНШИКОВ: Зря смеёшься, старик! (К Петру). Ты, Ваше величество, на старика не обижайся, его дело известное, он старик безвредный. Ты, мин херц, на этого остолопа посмотри хороша! Он тебе гашпанское посольство знаешь чем накрыл? Грех говорить. Он тебе вишь какой перевод устроил. Наши-то негоцианты с горя паруса обратные ставят. «Торговать, - говорят, - не могём! Языков не знаем. А петровы переводчики, сиречь толмачи, вона, по канавам валяются…»



Пётр становится грозен. Чешет подбородок.



Вот. Своими очами убедился, мин херц! А то всё на меня: напраслину, мол, возвожу. Вот она, напраслина, перед очами твоими валяется в никудышнем обличие.

ПЁТР (телу): Встать!.. Встать, собака!



Тело оживает, пытается принять какое-нибудь приличное положение в пространстве.

Ничего не выходит, обрушивается на пол, что-то бормочет.



УЧИТЕЛЬ: Пьетрушь! Грозна ошень ти ест!

ПЁТР (учителю): Герр Учитель, не мешай! Не твоё это дело, старик! Пойди, присядь, трубку, вона, покури! Табачок у тебя зело злой! (Ведёт Учителя к креслу). А я сам разберусь. (Меншикову). Башку снесу подлецу! Будете у меня знать, как отечество позорить перед иноземцами! Самолично снесу башку! А тебе…

МЕНШИКОВ: Ну вот, мин херц! Опять не угодил я тебе!

ПЁТР: Молчи, прохвост! Твои делишки я тоже знаю! Смотри у меня! Быть тебе битому батогами!

МЕНШИКОВ: Да за что, мин херц?!

ПЁТР: Ух! Молчи, говорю! Людишкам своим крикни, пусть топор несут! Буду башку рубить самолично! Здесь буду рубить! (Находит обрезок брёвнышка). Вот и плаха готова! Поднимай его! Клади на плаху!

УЧИТЕЛЬ (в ужасе): Что ты, Пьетрушь?! Что ты? Живая шелавека голёва снимайт? Ти, Пьетрушь, не спознаваль демократик! Ти, Пьетрушь, совсем дикая ест!

ПЁТР: Отойди, герр Учитель, говорю тебе! Отойди от греха подальше!

УЧИТЕЛЬ (неожиданно смело): Нихт, Пьетрушь! Я не есть отойти! Ти, Пьетрушь моя ушеник, и стара шеловек будет тебе говорит! Ти что-нибудь забываль!

ПЁТР (немного тише): Говори, герр Учитель! Говори, только быстро!

УЧИТЕЛЬ: Ти забываль моя урок! Ошень забываль! Как деревьянны колёда твоя голёва - много забываль!

ПЁТР: Не пойму я тебя, герр Учитель. Что я забыл?

УЧИТЕЛЬ: Ай-ай! Ти, Пьетрушь, забываль моя урок про морской вода морёный дуб! Я тибе тольковаль, ти совсем забываль. Всположай этот больная шеловек твой шкаф!

ПЁТР: И что? Зачем?

УЧИТЕЛЬ: Ай-ай, Пьетрушь! Слюшай старый ушител! Вспоможай... Потом твоя глаза сама увидеть.

МЕНШИКОВ: Мин херц! Не серчай! Давай сделаем, как старик говорит. Башку снести всегда можно успеть. Бери его под правую руку... (Пётр и Меншиков берут тело подмышки, волокут к шкафу).



Учитель суетится рядом, помогает, открывает дверцу, приговаривая:

«Ай-ай! Какая сильно больной шеловека!»

Наконец тело помещено в шкаф, все присаживаются отдохнуть.



УЧИТЕЛЬ (раскуривает трубку): Ти, Пьетрушь всегда слюшать стары шеловека! Стары шеловека плохой нихт сказать! Сердить не надо, надо… надо… как по руску… мой не знает сказать.

ПЁТР: Ладно-ладно, герр Мастер! Я тебя очень хорошо понял! Ты меня прости, пошумел я тут маленько. Мы с Александр Данилычем пошуметь-то любим! А, Александр Данилыч, любим?

МЕНШИКОВ: Любим, мин херц! И пошуметь, и повоевать, и любить любим, и песни поорать тоже зело любим… А скоро и корабли полюбим строить, а, мин херц?

ПЁТР: А что? Сколько же мечтать можно? Пора и дело делать! Герр Мастер, ты меня отменным плотником да краснодеревщиком выучил.

УЧИТЕЛЬ: Ай-ай, Пьетрушь! Я есть подаривать для тебе этот твой первый шкаф! (Достаёт бутыль, наливает). За твой здоровье моя поднимайт!

ПЁТР (чокается с ним): Ах, дорогой ты мой герр Мастер! Шкаф - это хорошо, но не для того я у тебя азы грыз. Шкаф - это мелочь, это баловство… (Встаёт, подходит к шкафу, стучит по нему ладонью).



С треском распахивается дверца, и совершенно трезвое «тело» шагает из шкафа.



ТЕЛО: Государь! Душой и телом весь готов служить тебе до гробовой доски!



Пётр удивлённо поворачивается, смотрит на Меншикова…

Свет концентрируется на рюмке в руке Петра. Потом темнота.

Неожиданно включается телевизор.



ГОЛОС ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА: Позвольте поблагодарить нашего гостя за столь обстоятельный и необыкновенно интересный рассказ об этом, ещё малоизученном явлении. (Музыка отбивки).

ВОВАН: Макс! Макс! Ты телик включил?

МАКС (высовывается): Не, я антенну просто подсоединил.

ВОВАН: Выключи, на фиг. Всё равно уже всё пропустили…



Макс выключает телевизор. Странная пауза.

Все, как будто, переживают только что увиденное.

Леонид Алексеевич вертит рюмку в руке.



Л.А.: В общих словах, вот так.

ВОВАН, ЮРИК и ВИКТОР (хором, как по команде): А дальше что было?



Смотрят друг на друга



Л.А.: Подробности, к сожалению, неизвестны. Однако точно могу сказать, что необычайные свойства атмосферы внутри данного шкафа документально зафиксированы ещё в конце 17-го века придворным лекарем Петра Первого, доктором Блументроостом.

ЮРИК (вскочил): Подождите! А как он в Германию попал? Дедушка мой его из Германии привёз на телеге, когда из плена возвращался…

Л.А.: А вот здесь, дорогой мой Юрий, мы ставим бо-о-ольшой знак вопроса. Привёз или не привёз - кто знает?

ЮРИК: Как это, кто знает? Я знаю, мне отец рассказывал, а ему рассказывал сам дедушка. Мне он тоже рассказывал, только я тогда совсем маленький был, не помню. Он же нам на свадьбу этот шкаф подарил. Сам уже придти не мог, написал открытку… Галя, где открытка?

ГАЛЯ: Открытку эту я с того времени и не видела. Куда ты её задевал, я понятия не имею.

Л.А.: Ну вот. Вопросов, значит, больше, чем ответов.



Занавес.




Действие второе.



Картина шестая.

Приём ведёт профессионал.



Та же квартира, только превращённая в лечебный кабинет.

Виктор сидит за столом перед ширмой в белом халате, на столе монитор компьютера, на мониторе - пасьянс «косынка». Виктор сосредоточен на игре.

Оглядывается, достаёт из-под бумаг плоскую флягу, с удовольствием глотает,

выдыхает, грозит кулаком в сторону шкафа. Голос из-за ширмы: «Можно?!»

Виктор спохватывается, подходит к ширме, кричит.



ВИКТОР: Следующий!! Проходите, садитесь… садитесь там на стул. Нет-нет, из-за ширмы выходить не надо. У нас полная… э…э… автономность...

ГОЛОС: Вы хотели сказать анонимность?

ВИКТОР: Э… да, и она тоже. Полная. (Закусывает бутербродиком с селёдочкой). Так... Я буду задавать вопросы. Простые. А вы на них должны отвечать. Ясно?

ГОЛОС: Ясно.

ВИКТОР: Отвечать надо громко и чётко. Компьютер фиксирует всё. Понятно? (Закрывает игру, за ней - пустой экран. Открывает журнал записи посетителей. Пытается вникнуть).

ГОЛОС: Понятно. Чего же тут непонятного? Мало ли я на вопросы отвечал?

ВИКТОР: Тогда поехали. Ну-с... (Смотрит на пустой экран, потом в журнал). Блин-с... Вопрос первый… Фамилия?

ГОЛОС: Вы же сказали: анонимно у вас!

ВИКТОР: Вот, ёлки-палки, я же не паспорт прошу! Трудно фамилию придумать?!

ГОЛОС: Зачем?

ВИКТОР: Э… Для отчётности!

ГОЛОС: А-а! Странно... Ладно, пусть будет... Иванов!

ВИКТОР: Ну, блин! Чуть что, сразу Иванов! Сегодня уже тридцать два Иванова были. Нашли крайнего! Что, у Вас фантазии не хватает фамилию придумать?

ГОЛОС: Хорошо-хорошо, вы не волнуйтесь, у меня есть фантазия. Сейчас... Э-э... Петров!

ВИКТОР: Понятно. Двадцать пятый за сегодня Петров… Запишем... (Выпил, закусил). Запишем… Вы тут к нам приблудились… Запишем Приблудский.

ГОЛОС: Ха! Пусть так.

ВИКТОР: Имя.

ГОЛОС: Э-э...

ВИКТОР: Запишем… Как мы вас, камрад, запишем? А запишем мы вас, камрад… О! Камрад пойдёт?

ГОЛОС: Ха-ха.. Пусть Камрад.

ВИКТОР: Так-с. (Коряво записывает в журнале). С чем Вы к нам пожаловали, мусье Камрад Приблудский?

ГОЛОС: Как с чем? Ну… так, как все. Тут, говорят, от зависимости освобождают.

ВИКТОР: Положим освобождают. Квантум сатис, как говорится. Вопрос, от какой?

ГОЛОС: А какие бывают? Я думал только от... (громким шёпотом) алкогольной.

ВИКТОР: Можете говорить громко, тут все свои.

ГОЛОС: От алкогольной.

ВИКТОР: О, брат Камрад, узко мыслите. Мы от всяких освобождаем. Например… От баб, например.

ГОЛОС: Ха! У меня эта зависимость тоже есть, но она меня не беспокоит.

ВИКТОР: Это пока. Пока не погряз, так сказать, в пучине.

ГОЛОС: Нет, я за алкоголизмом, вернее, от него пришёл.

ВИКТОР: Прямо таки от него самого пришли? Шучу, шучу…

ГОЛОС: Да я уж понял. А гарантию вы даёте?

ВИКТОР: Гарантию, мил-человек-Камрад, только господь может дать. А у нас тут, извиняюсь, наука! Механика харакири! О, брат!

ГОЛОС: Какая харакири?

ВИКТОР: Да не боись! Это по нашему, по научному, а по вашему, по простому: залезаешь в шкаф и каюк!

ГОЛОС: Как каюк?!

ВИКТОР: Алкоголизьму твоему, раз! и на веки вечные. Усёк? А ты - гарантию!!! Прям обидно даже, до чего народ у нас тёмный. А ведь уже 21-й век!!!

ГОЛОС: Вы не обижайтесь, пожалуйста!

ВИКТОР: Да что мне на тебя, дорогой ты наш камрад, обижаться, когда мы на марс уже глядим, можно сказать, безоружным взглядом…

ГОЛОС: Невооружённым?

ВИКТОР: Точно, им.

ГОЛОС: Я конечно дико извиняюсь, но причём здесь марс?

ВИКТОР: Марс, дорогой мой камрад… (Выпил, закусил). Совершенно не при чём! На нём воздуха нет. Вот вы можете без воздуха?

ГОЛОС: Нет-нет, что вы? Как же я без воздуха?

ВИКТОР: Значит без воздуха слабО, а без водки пожалуйста?!

ГОЛОС: Ну... Я думал... тут лечат...

ВИКТОР: Да не трясись ты, марсианин, у нас узкая специализация и стопроцентный результат. Был алкаш – раз! – и нет алкаша.

ГОЛОС: Знаете, я лучше пойду.

ВИКТОР: Да ладно, Камрад, шучу я. Вылечим! И вас вылечим, и алгокнолизьм… ваш… А без процедур, так чтобы самому, волю в кулак? И… Никак?

ГОЛОС: Не получается. Пробовал, не получается.

ВИКТОР: Ага... Ну, идите, Камрад.

ГОЛОС: Куда? В… агрегат? …аппарат?

ВИКТОР: Вперёд, камрад! Смелей в аппарат! Угу? В него! Где платить, знаете?

ГОЛОС: Знаю. Там тётка сидит.

ВИКТОР: Не тётка, а сестра моя. У меня от неё, кстати, тоже зависимость… (По возможности интимно). А может хлопнем, Камрад? Последний раз в жизни? Потом-то она, родимая, в горло тебе не полезет. Давай? У меня есть!

ГОЛОС: Гхм... Даже не знаю. Как-то...

ВИКТОР: А не знаете, так идите! Марш, Камрад, в новую жизнь! (Пьёт из фляги). Фух! Достало всё. Зависимость их беспокоит. У меня, может, из радостей жизненных только эта зависимость и осталась. А пошло оно всё! (Достаёт флягу, прикладывается основательно).



Темнота.

---