Послание ненастоящему другу
Дата: 28 Червня 2012 | Категорія: «Есе» | Перегляди: 721 | Коментарів: 0
Автор_ка: Надія Хоменко (Всі публікації)| Редактор_ка: да | Зображення: Можно
Где ми сидели в то время?
Было ли это в действительности или я этого хотел?
Мне кажется, что не важна обстановка, когда хочется говорить об чем-то большем, чем просто жизнь, понимаешь, об чем-то большем, чем жизнь без смерти.
Смерть она всегда приходить, конечно, лучше, когда в старости и когда успел прочитать пару строк о назначении смерти в записях, тех, что рядом на столе лежат вместе с жизнью, той, что прожил, думаешь, что прожил, но в действительности просуществовал. Я знаю, ты любишь так выражаться: существование, а не жизнь. А ведь кто-то не видит в этом разницы, я тоже не видел, пока ты не появился, честно, внезапно рядом на табуретке и не начал свое слово о смысле жизни, то есть отсутствия смысла. Будто бы ты прекрасный циник и ценишь это в себе, как все остальное, что ты ценишь в себе.
А я о смерти. Это мое любимое, а тебе не нравится, ты грубо обрываешь меня, когда я начинаю о всех возможных содержательных поисках смерти.
«Бред!» - вот твой предел. Вот твое любимое слово, ты им обрываешь мои фразы и речи, как все, что ты обрываешь, когда тебе не приходиться по нраву, когда тебе наплевать, а плевать ты любишь на всех остальных, кроме тех, кто тебе еще нужен в определенных целях.
Но я все равно рассказал тебе о смерти и о предательстве. Мне было все равно, что ты не хотел слушать, может и не слушал, но я все равно говорил, мне хотелось говорить об этом, ведь это не ложь, это правда, закопанная в моем саду. Я хотел увидеть твою реакцию, твои эмоции, но ты их прятал. Ты все прячешь, ты себя прячешь за словами и за жестами, толкованиями взглядов, но все равно я тебя вижу. Вижу, как же не видеть, ведь лесть и ложь всегда видна, когда чист человек. Чист не от наркотиков. Хотя от них тоже. Чист от того, чем вымазан тот, в котором ищешь искренность и, конечно, не находишь. Ведь нет ничего. Пусто.
Я начал. Это было в отечественную войну. Зачем кривляться – это же интересно, это правда, это не выдумка и даже не легенда, стыдно для легенды. Я коротко – слушай!
Жили две сестры и брат. Не знаю, то ли он вернулся с фронта уже, то ли случайно это получилось, но руки у него не было. Не полностью чтоб без руки человек. Нет. Кисти не было на руке. Не знаю на какой, не уточнялось никогда.
Ты как вообще войну представляешь? Конечно, это сложно представить. За нас это делает телевизор, а для кого-то и книга. А я ее представляю какой-то своей! Я придумал ее такой – взрывы, взрывы, взрывы и земля вокруг летит, как вода, когда неправильно ужасно ныряешь в реку или в бассейн, забрызгивая всех вокруг. Воронки, воронки, воронки и окопы. Везде – ведь прятаться от взрывом надо где-то.
В тылу тоже окопы, чтобы прятаться, но только это, как оказалось, не поможет.
Теперь снова о сестрах и брате. Одна с сестер была хромая. Мне не рассказывали почему это так, но ведь в этом рассказе вся суть была в том, что она плохо ходила. Мне она представлялась маленькой девушкой, такого возраста как я примерно, может даже моложе, с круглым лицом, девочка с шоколадки, только взрослая, в белом платке и длиной, может быть, грязной юбке. Такой они ее и оставили. Брат и не хромая сестра оставили. Оставили потому, что пришли оккупанты.
Нет, я не замолчу, дослушай до конца, может, ты поймешь к чему я это тебе именно тебе рассказываю, поверь - больше никто этого не слыхал. Да, это не интересно для них, других, таких же, как ты… Но ты слушай, мне еще не долго. Нет не жить, рассказывать. Если бы жить, я бы не убивал время на тебя.
Девочка в платке, хромая, одна в доме, брат и сестра убежали в лес. Я не знаю, почему так получилось, может, враги пришли внезапно и родные не успели ее забрать с собой, ведь она медленно бы шла и они бы не успели убежать. Как-то так я представлял я эту измену. А может это не была измена? Подлость? Эгоизм и самолюбие? Мало, слишком скупо и тихо звучит для этого поступка. Эмоции, найти эмоции в себе.
Подожди, не спеши. Да, тебе это не нравится, я догадываюсь почему, ты тоже догадываешься, но как всегда молчишь – это твоя жизнь, молчать, когда знаешь и понимаешь. Молчи, если не умеешь говорить правду или не хочешь, что более правдоподобно.
Оккупанты убили хромую. Не трудно было догадаться, но не хочется верить в это даже сейчас. Как это произошло никто не знает, свидетелей не было. Убили ее в окопе в саду, где она пряталась или, где хотела спрятаться, но не успела, догнали и сделали то, что им приказывали, то что делают на войне. Но сначала ее изнасиловали. А ты прекрасно знаешь и представляешь, что это такое и как это делается. Все уже это знают, даже семилетний ребенок знает об этом грязном и мерзком деле. Да, ты не семилетний, знаешь еще больше, как и я впрочем. Насилие и смерть. Да, моя обожаемая и тягостная, моя мечта и надежда на жизнь… после нее, после смерти, хотя ты в это не веришь, но мне все равно, ведь ты уже идешь, подумав, что это конец.
Нет, не конец. Тело этой девочки еще до сих пор лежит в моем саду. Не смешно, конечно, не просто так лежит, а закопано в том же окопе, где она хотела спасти свою жизнь и, наверное, не желала смерти, как я.
Нет, все равно жить не захотелось, даже рассказав это тебе, ведь ничего не изменилось, слова, плоские мысли и слова, ты даже не представил себе ничего…
Идешь? Да, иди сам. Ведь я медленно хожу, не успею за тобой, а тебе еще жить нужно, спастись от смерти со мною, поскольку я там, где смерть, потому что мысли только о ней, ведь я не циник. Я знаю, в чем смысл жизни, но только поздно жить. Тебе не понять, тебе нужно бежать. Беги. Я останусь здесь. Нет, не надо мне помощи – я сам смогу себе помочь, если захочу остаться живым и с живыми, только не здесь, не в этом мире и не в параллельном, я не верю в него.
Может, хромая девочка сказала родным тоже, что и я тебе, только никто не знает, все верят только в предательство, а не в милосердие и жертву. Ты тоже не веришь в гуманность, я знаю тебя, только ты не догадываешься, думая, что удобно надел маску, нет, она сползла и я вижу твое истинное лицо и потому мне хочется остаться здесь и умереть без тебя, без твоего присутствия и я знаю, что злорадства. Ты подлый, а это хуже, чем измена. Я – пессимист и слабохарактерная вонь около тебя и я хочу смерти не потому, что мне горько и нет любви и я одинок, без друзей, а потому, что рядом даже нет таких, кто мог бы ними быть. Я не вижу. Извини, я не вижу и тебя тоже.
Я хромой и слепой. А ты сам решай, кто такой. И… мне жалко тебя. Ты думаешь, что богат, духовно богат, но ты бедный и мне жалко тебя, ведь ты мог быть другом, не играть друга, не притворяться другом, а быть.
Ты не друг. Где это было? Нигде. Ведь ничего нет, только мысли и эти слова, мой рассказ тебе.
Тебя нет.