Марфа

---

В этом году должен был освободиться мой одноклассник бывший - Андрей Киреев. Андрей получил 10 лет за убийство с особой жестокостью. 10 лет без права на условно-досрочное освобождение, потому что особо тяжкие преступления (те, за которые полагается 15 лет или пожизненное) - лишают права на УДО.

Четырнадцать было Андрею десять лет назад - то есть очень давно.  

Чем он запомнился? Высокий, рослый, длинноволосый. Желчный. Очень любил мать. Мать с отцом выглядели идеальной парой - ходили под ручку повсюду, даже на родительские собрания: оба долговязые, костистые, вровень друг другу, оба под два метра ростом. Ходили парой в магазин. Выгуливали домашнего питомца - овчарку по кличке Норд. Вместе, вместе...

Помню, как в день рождения одного из школьных друзей на праздничном столе оказались редкостные по тем временам конфеты - птичье молоко в ломкой шоколадной глазури, в заграничных цветастых, хрустящих и с шелестом разворачивающихся, если их скомкать, обертках. Помню, как праздник уже выдыхался, и дети потихоньку расходились, набивая карманы остатками угощения. Ушел и Андрей. Вернулся минут через десять: взять конфет, вкусных конфет для мамы.

Через месяц день рождения был уже у меня, и та же компания жевала торт, дула чай, а я, не дожидаясь, пока гости разбредутся, глотал подаренную Андреем книжку: "Кондуит и Швамбранию" Кассиля - с памятной надписью на форзаце. Четыре выспренные строчки ходульным почерком - на четырех линиях, педантично вычерченных под ученическую линейку.

Книжку эту я перечитывал многократно, и до сих пор помню шершавую бумагу серых страниц и физиономию ушастого гимназиста на обложке. И слова маленького сонного Оськи: - Мама, а наша кошка - тоже еврей?

Потом мать Андрея умерла. Отец на похоронах чуть не упал в обморок. А через некоторое время женился вторично. В дружбе с Андреем мы постепенно разошлись: он начал тусоваться с неформалами, я оставался книжным кассилевским мальчиком. Он отпустил хаер, стал щеголять в косухе с заклепками. На школьных дискотеках насмешливо цедил: - Да я уже трахался больше, чем все вы вместе взятые!

Потом перешел в другую школу. Их у нас было общим числом три в радиусе пятисот метров. Та, в которую перебрался Андрей, считалась отпетой. Перебрался - и перебрался, дело обычное.

А затем - то ли весной, то ли летом - прокатился слух: Киреев с корешем арестованы по обвинению в убийстве. Не заставили себя ждать и подробности: Киреев с корешем Сливой убили Сливину мать.

Все оказалось как-то...

Им не хватило - или не было - денег на концерт. Кто-то еще говорил, что на дозу. Не помню. Попросили у матери. Мать отказала. Тогда друзья устроили засаду и, дождавшись, когда мать придет с работы, пустили в ход ножи. То ли зарплата у нее была, то ли... Убрали в квартире, помыли пол. Стали ждать отца. Но с отцом справиться не удалось - отец отбился и то ли скрутил сына с напарником, то ли сбежал через крышу и вызвал милицию...

Говорили, что оба они, Андрей со Сливой, были обдолбанными. Анестезия.

В школе у нас, в актовом зале, устроили собрание. Такие собрания устраивались часто - то о подростковом сексе, к вящей радости зала, лекцию прочитают, то нарколог заявится, и после неделю напролет на переменах спорят, курнул он перед лекцией или нет...

В этот раз собрание было приурочено к событию, соучастником которого стал Андрей, до недавнего времени учившийся в нашей школе. На подмостки, верой и правдой служившие делу школьной самодеятельности, вволокли стол. За стол сел следователь. Следователь рассказывал. Зал слушал.

Я не помню, о чем говорил следователь и как слушал зал. Помню только, что на вопрос нашей Семеновны, румяной и рыхлой бабы, прививавшей классу на букву "Б" любовь к русскому языку и литературе, - в ответ на вопрос о снисходительности и милосердии следователь взорвался.

- Да они смеялись! Понимаете - смеялись на допросе!

И что-то еще кричал следователь - не помню.

Потом мы узнали, что Кирееву и его корешу Сливкину - Сливе - дали по десять лет лишения свободы за убийство с особой жестокостью. И дали бы еще больше, если б не было им на момент совершения - 14 лет.

Прошло время. История с Андреем стала порастать быльем.
Отец от него отказался. Голое, незашторенное окно Андреевой комнаты, "детской", выходившее во двор и видное из моего окна, запылилось. Деревянные рамы посерели: с досок полностью облупилась краска. По вечерам желтело только одно, нарядно выкрашенное и занавешенное окно, - окно кухни. Окно "детской" смотрело бельмом.

Потом я уехал учиться в Днепропетровск. Всякий раз, когда я возвращался домой, я смотрел на окно десятого этажа в доме напротив. Окно безучастно темнело...

Этой весной я увидел на рынке Андреева отца - долговязый, нескладный, двухметровый очкарик, он покупал овощи. Девочка лет семи послушно держала его руку. Меня он, естественно, не узнал.
Вечером, придя домой, я заметил, что бельмо в доме напротив ожило. Очевидно, малышка пошла в школу и ей понадобился письменный стол...

Помню, как первые пару лет все ловил себя на мысли: 2002... Кирееву осталось 8 лет. 8 лет!!! 2003... 7 лет. 7 лет...
Потом перестал. И в этом году как-то мимоходом подумал: 2010-й.

Мобильники, айфоны, блютузы, интернеты, ноутбуки, вконтакты... Другой мир. Другой человек.
Андрей Киреев...

Кстати, Андреем его в 2000-м уже почти никто не звал. Он носил длинные волосы, косу целую, стянутую на затылке резинкой, и даже те, кто окликал его раньше по имени, пользовались теперь тусовочным погонялом - Марфа.

---