Как-то раз
Лисица, волк и дикобраз,
Собрались вместе, чтоб решить,
Как льва от власти отрешить.
Совсем покоя от него не стало.
То рыкнет на кого, то лапой наподдаст немало.
Терпенья у зверей уж больше нету.
Давно бы льва призвать к ответу.
Да только у того и власть и сила.
Открыто выступить - себе могила.
В лесу его бояться звери,
Ведь уши есть у каждой двери.
Как только настрочат донос,
Льва так и несет в разнос.
И тут кому не повезет,
Под львиной лапой смерть найдет.
Вот почему,
Собраться ночью в буреломе тайно,
Вся оппозиция отчаянно,
Не долго думая, и согласилась.
Как только час настал,
Последний солнца луч пропал,
И темнота на землю опустилась,
Собрание из недовольных львом,
Хотя так до конца никто был неуверен в том,
Под полною луной открылось.
Лисица первой взяла слово.
У нее заранее оно было готово.
«Известно всем», - начала лисица, - «как я под львиный гнев попала.
Что разве мало на него в трудах недоедала и недосыпала.
Кто лучше меня знает царский двор?
Где курам есть довольство и простор.
Оказывается, взятки с них взимают,
А потому на стол ко льву они не попадают.
Но суть, однако же, не только в том.
Коль жалуются - глупо спорить с львом.
Проблема тут совсем другая,
При взятках куры со двора все время пропадают.
Поскольку знают все, что есть такая страсть,
Люблю я жирных куриц красть,
То главный львиный прокурор кабан – свинья,
Своим копытцем указал льву на меня.
Наветам бездоказательным поверил тот.
Мол, следствием был найден черный ход.
А в нем кусочки шерсти с лисьей шкуры,
И перьев куча от якобы убитой мною куры.
Пожалуй, если дело дальше так пойдет,
Наш царь зверей, в конце концов, меня убьет.
Как до того расправился с другими,
Кто не по чину брал,
Кто просто воровал,
Иль неугоден был, иль под руку попал со всеми ними».
«Ах, кума! Чего здесь говорить», - вздохнул глубоко Волк.
«От власти льва никак не отрешить.
Лишь можем мы его убить.
Однако все же не возьму я в толк.
За что поднял он бучу, взъевшись, на меня.
Ведь он же знает, у волков большая есть семья.
Которую мне, между прочим, надо как-то прокормить.
Скажи, ну кто в лесу не хочет хорошо на службе льва пожить.
Казалось я спокойно пас себе овец.
И вдруг ревизия,
Все поголовье пересчитать решил родной отец.
Конечно, глупо спорить, недостача выявилась сразу.
Однако на то, как посмотреть, то бишь с какого глазу.
Коль так - так легенький я драл оброк с овец,
Коль по-иному – скажут, мало взял глупец.
А я не больше и не меньше брал других,
И лев все знал,
Но от чего теперь как я не жалует таких.
«Не знаю, уж какой здесь нужен глаз»,
Вдруг влез в оппозиционный разговор дикобраз.
«Но Вы скажите мне, зачем далась кора деревьев льву.
На кой она, как говориться, вся ему.
Вот, если б ел наш царь плоды и корни,
Тогда другое дело он мне сродни.
А то вдруг на те полный счет.
Кору вишь возврати
И тут уж как ты не крути,
Попал я под расчет».
«Что делает такая власть для нас?»
Спросил сурово дикобраз.
«Коль ничего, так льва давно долой
Пора бы с трона пнуть ногой».
Тут царь зверей не выдержал и, потянувшись, встал.
В густом кустарнике он до того лежал.
Оппозиционеров лев давно уж слушал.
Признаться надо он с утра не кушал.
В желудке пусто было у него.
«Так мы начнем?» – спросил лев. - И с кого?
«Мораль ясна», - перебьет рассказчика читатель.
«Конец тут очевиден
И понятен».
«Будь я», - продолжил он, - «бумагомаратель,
На месте льва,
Не поперхнувшись, их съел бы за таки слова».
Но в жизни все не просто, как хотелось б нам.
Бывает так, что царь зверей умнее любого по ночам.
Увидев льва, собранье тут же прекратилось.
У каждого мелькнуло в голове: такое, как случилось?
О нем же знали только трое из троих.
Кто заложил, в конце концов, из них?
Однако уж поверьте!
Каждый говорил себе, что я не вечен.
Раз настучал, страховкой теперь в жизни буду обеспечен.
С другой же стороны на заговорщиков смотрев.
«Глупцы», - про себя думал умудренный жизнью лев.
«Когда бы вы ни крали столько сами,
И я не ел бы вас иль иногда бы не менял местами,
То, как бы мог сам красть я в четверне,
При том все время, оставаясь в стороне».

                                                                 Николай Грачов.