Пражская импрессия часть 1 - 2
Дата: 05 Червня 2013 | Категорія: «Верлібр» | Перегляди: 744 | Коментарів: 0
Автор_ка: Татьяна Орбатова (Всі публікації)
Часть I Куда бы мы ни шли...
Перелёт. Замок Глубока-над-Влтавой
Перелёт. Замок Глубока-над-Влтавой
"Пусть было, как было, — ведь как-нибудь да было! Никогда так не было, чтобы никак не было". Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка"
===
казалось, в спокойной улыбке пилота
нет места нашим страхам.
казалось, лететь над облаками
безмятежно просто,
и даже воздух в самолёте
полнится ангельской тишиной,
баюкая наши голоса своей свободой.
но несколько минут сильной турбулентности
до тошноты напомнили –
глубоко вросла душа в тело.
===
сегодня скажу так:
однажды пришло время
из почти летней Одессы
выпасть мне в зябкую Прагу,
вобрать её в себя –
от дождливой нахмуренности,
от холодной мясистости камня
до открытой ладони Влтавы,
по бокам которой на языке древних городов
шепчутся памятники о своём "однажды"…
===
во всяком случае сейчас
не возникает вопрос:
куда идти? –
иду со всеми по замку
с символическим названием "Глубока"
через спальню княгини Элеоноры
мимо её величественного ложа с колоннами,
но вспоминаю вчерашний сон –
сижу на своей кровати,
а большая группа людей
проходит мимо меня со словами:
зачем ей столько живых цветов?
они умирают быстрее вещей…
нет живых цветов в спальне княгини,
но платяной шкаф с изображением тюльпанов
из наследства писателя Адальберта Штифтера,
купленный Элеонорой у его родственников,
вызывает у меня больше вопросов,
чем "Бабье лето"
===
в чём суть людей,
измеряющих время полнотой далёкого эха?
вот мы исподтишка
щупаем старинные фламандские гобелены,
прицениваемся к фаянсу и массивным картинам,
проводим пальцами по стенам из ценных пород дерева,
шумно вдыхаем запах величественной библиотеки:
ах, двенадцать тысяч книг на разных языках!
эх, вавилонская башня…
мы растягиваемся вереницей ошеломлённых зрителей
по древнему замку.
его готическое нутро бесстрастно
поглощает всех входящих,
принимая за свою полноту
каждую вещь в себе.
===
куда бы мы ни шли
время – навстречу и в спину
подглядывает
в замочную скважину каждой вещи.
конская маска и латы с гравировкой 1540 года,
гобеленовые Юдифь и Олоферн –
их именам снятся разные боги…
– аллегория зрения, – шепчут купидоны Брейгелям.
– всё увидели, идём на выход, – торопит нас гид.
– выход везде, где вы ходите – мелькает чужая мысль.
или моя?
не забыть бы…
===
казалось, в спокойной улыбке пилота
нет места нашим страхам.
казалось, лететь над облаками
безмятежно просто,
и даже воздух в самолёте
полнится ангельской тишиной,
баюкая наши голоса своей свободой.
но несколько минут сильной турбулентности
до тошноты напомнили –
глубоко вросла душа в тело.
===
сегодня скажу так:
однажды пришло время
из почти летней Одессы
выпасть мне в зябкую Прагу,
вобрать её в себя –
от дождливой нахмуренности,
от холодной мясистости камня
до открытой ладони Влтавы,
по бокам которой на языке древних городов
шепчутся памятники о своём "однажды"…
===
во всяком случае сейчас
не возникает вопрос:
куда идти? –
иду со всеми по замку
с символическим названием "Глубока"
через спальню княгини Элеоноры
мимо её величественного ложа с колоннами,
но вспоминаю вчерашний сон –
сижу на своей кровати,
а большая группа людей
проходит мимо меня со словами:
зачем ей столько живых цветов?
они умирают быстрее вещей…
нет живых цветов в спальне княгини,
но платяной шкаф с изображением тюльпанов
из наследства писателя Адальберта Штифтера,
купленный Элеонорой у его родственников,
вызывает у меня больше вопросов,
чем "Бабье лето"
===
в чём суть людей,
измеряющих время полнотой далёкого эха?
вот мы исподтишка
щупаем старинные фламандские гобелены,
прицениваемся к фаянсу и массивным картинам,
проводим пальцами по стенам из ценных пород дерева,
шумно вдыхаем запах величественной библиотеки:
ах, двенадцать тысяч книг на разных языках!
эх, вавилонская башня…
мы растягиваемся вереницей ошеломлённых зрителей
по древнему замку.
его готическое нутро бесстрастно
поглощает всех входящих,
принимая за свою полноту
каждую вещь в себе.
===
куда бы мы ни шли
время – навстречу и в спину
подглядывает
в замочную скважину каждой вещи.
конская маска и латы с гравировкой 1540 года,
гобеленовые Юдифь и Олоферн –
их именам снятся разные боги…
– аллегория зрения, – шепчут купидоны Брейгелям.
– всё увидели, идём на выход, – торопит нас гид.
– выход везде, где вы ходите – мелькает чужая мысль.
или моя?
не забыть бы…
Часть II Тоска по высохшей глине
Чешский Крумлов
"В сумасшедшем доме каждый мог говорить всё, что взбредёт ему в голову, словно в парламенте". Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка"
===
есть разные жанры для передачи мысли.
выдохнуть смысл – что может быть проще?..
но вдыхается по-армейски кратко:
гора Шумава,
Ветряные ворота,
улица Широка,
сворность…
звонкий, с лёгкими нотками гордости голос гида:
по-чешски "сворность" –
единение людей, а не собачья стая.
… и я в гуще людей
на центральной площади
напротив музея пыток –
улавливаю всплески вечного единения
жертв и палачей.
===
откуда эта тоска по высохшей глине?
словно живое сердце, вспоминая обжиг,
принимает своё забвение в прахе,
лишь бы не заплыть воском
в одном из филиалов
музея мадам Тюссо, но…
они совсем близко –
Моцарт и Кафка,
Пикассо и Карл IV,
Казанова и Ленин,
Роженберги и Сальвадор Дали...
их сорок восемь.
восковой Далай-лама странной улыбкой
благословляет всех на выход
из колеса кукольных тел.
===
… и чувствами работать, как кулаками,
продвигаясь по узким старинным улочкам
среди множества себе подобных;
и говорить восторженные пустяки,
забывая, что здесь даже воздух –
замкнутое движение атомов,
заколдованных древними алхимиками;
и спешить за синим флажком гида,
чтобы вдруг наткнуться взглядом
на фрагмент герба Шварценбергов –
ворон выклёвывает глаз в отрубленной голове турка.
…а после – сидеть в весёлой корчме,
расположенной в бывшей тюрьме,
потирать своё ушибленное колено,
медленно похлёбывая грибной суп в хлебце,
не глядя в тарелки соседей
на запечённые свиные колени,
отвлекаясь поиском сложного ответа
на простой вопрос:
зачем нам атомные часы,
если звериный голод приходит по расписанию?
===
в середине группы, в середине этого города
вдруг кажется явственным серединный путь…
кажется
всё прошедшее
по левую и правую стороны
извилистой Влтавы
похоже на мир любой души,
где неминуемы его составляющие –
мост, замок, театр,
монетный двор, церковь.
и неизбежна верховная власть,
и человечий взгляд
неизменно упирается в призрачный силуэт
Белой Пани, баюкающей малыша
в каждом сердце…
(продолжение следует)
"В сумасшедшем доме каждый мог говорить всё, что взбредёт ему в голову, словно в парламенте". Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка"
===
есть разные жанры для передачи мысли.
выдохнуть смысл – что может быть проще?..
но вдыхается по-армейски кратко:
гора Шумава,
Ветряные ворота,
улица Широка,
сворность…
звонкий, с лёгкими нотками гордости голос гида:
по-чешски "сворность" –
единение людей, а не собачья стая.
… и я в гуще людей
на центральной площади
напротив музея пыток –
улавливаю всплески вечного единения
жертв и палачей.
===
откуда эта тоска по высохшей глине?
словно живое сердце, вспоминая обжиг,
принимает своё забвение в прахе,
лишь бы не заплыть воском
в одном из филиалов
музея мадам Тюссо, но…
они совсем близко –
Моцарт и Кафка,
Пикассо и Карл IV,
Казанова и Ленин,
Роженберги и Сальвадор Дали...
их сорок восемь.
восковой Далай-лама странной улыбкой
благословляет всех на выход
из колеса кукольных тел.
===
… и чувствами работать, как кулаками,
продвигаясь по узким старинным улочкам
среди множества себе подобных;
и говорить восторженные пустяки,
забывая, что здесь даже воздух –
замкнутое движение атомов,
заколдованных древними алхимиками;
и спешить за синим флажком гида,
чтобы вдруг наткнуться взглядом
на фрагмент герба Шварценбергов –
ворон выклёвывает глаз в отрубленной голове турка.
…а после – сидеть в весёлой корчме,
расположенной в бывшей тюрьме,
потирать своё ушибленное колено,
медленно похлёбывая грибной суп в хлебце,
не глядя в тарелки соседей
на запечённые свиные колени,
отвлекаясь поиском сложного ответа
на простой вопрос:
зачем нам атомные часы,
если звериный голод приходит по расписанию?
===
в середине группы, в середине этого города
вдруг кажется явственным серединный путь…
кажется
всё прошедшее
по левую и правую стороны
извилистой Влтавы
похоже на мир любой души,
где неминуемы его составляющие –
мост, замок, театр,
монетный двор, церковь.
и неизбежна верховная власть,
и человечий взгляд
неизменно упирается в призрачный силуэт
Белой Пани, баюкающей малыша
в каждом сердце…
(продолжение следует)