Поле моего зрения засеяно зубами дракона.
Почва поля моего зрения
пропитана радиоактивными осадками.
И солями тяжелых металлов.
И салями тяжелых металлов
жуется в голове набатом,
в моем голове набатом,
в моем голове почва поля моего зрения,
точка зрения моего на поле головы – вратарем,
голкипером поля моего.

Я ныряю в нее в поисках смысла,
но в руках лишь пустая консервная банка -
и калоша бензина.
Калоша авиационная,
со звездочками, или насечками,
на черняво блестящем боку.
Блэк джет.
Русский охотник – плохой охотник,
такси – орудие таксидермиста.
Им мерси он не сказал даже,
дал на калоше звездочку накалякать,
дал на калоше.
Звездочка не упала,
желание не загадалось.
Желание не загадалось, пирожок не спекся.
Колобок – спекся, и спросил : "А где бабуля?”
"Я за нее,” – ответил джедайка- поджедайка.
И добавил:”Я тебя съем!”
Съем пришел, как только услышал свое имя.
Пришел чужим, пополам с хищником.
Все перепополамил, включая мебель.
Чистый развод.
Обещал золотые горы, обеспечил свинцовые рудники.
Кто выжил, свистит в шоколадную дырочку.
Кто нет – весь в шоколаде.
Банановая страна на краю, на.
Какая разница, какой язык? У чао-чао –синий.
На каждое чао – по корейцу,
на каждый салют – по петарде.
Логика равновесия,
даодинамика уколобковывания.
Приди, приди, голкипер круглых летящих,
замени бесконечное евро стрельбы по тарелочкам неимущих
на вращение спин созидателей светлого будущего
в их волчковой стабильности танца свободного плавания,
в их стремлении наутилусном к  всепокрытию без обладания,
в их подушечках лапных
и мягкой походки ступании
по хтоническим лезвиям или же даже по недоматерии,
где на каждом шагу поджедайки кучкуются в скрытности,
где намека на имя достаточно для выжигания.
Терпит вакуум пустошь,
и мох для нее - первым фазисом.
И порою ступени не взять даже леммингным приступом.

Поле зрения, точка доступа, мысль пришлая…