Наша общая нить стала раздваиваться,
как змеиный язык,
шипением пероксида
переговаривались мы,
будто бы через стену.

От таких перемен становилось дурно,
пытаясь сохранить сознание,
цеплялись за каждое "бы":
если бы тут подправить,
было бы лучше,
мы бы поняли.

Ты просачивался в ушко-бублик "Б",
я оставалась болтать ногами на "Ы",
сбивая палочку справа,
смягчая её
до самого мягкого знака.

От тебя остался образ на "Б",
от меня -- разрушение "Ы",
переросшее в 
особую форму созидания.

-- Если бы ты отставила бы в покое, мы бы...
-- Бы.