ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ЛИРИКИ (пролог, главы I, II)

---

Сядьте, прошу!

Расчехлите кресла.

Судьи!

Не будет улик

 перед вами

Я, как последний преступник,

честно

   Оправдываюсь словами.

 

Улиц театр!

   ГДЕ действие сердца?

Замер и ждёшь?

Напряжение в лицах.

Я напоследок

 желаю всмотреться,

   Перед тем,

как разбиться.

 

Сцена-карниз…

     Затянулась минута.

Нас разделяют два этажа.

Хочется вниз, в толпу –

  вовнутрь.

   Руки немного дрожат.

Люди! Простите!

  Я, идиот,

Сам решился придать стихам

Действенность.

Вот она:

  шаг вперёд –

   Я иду к вам!

 

*

Вас, пришедших с работ,

с усталым

Видом

  доставших от дома ключи,

Я заставлю

– до боли в суставах –

   Таскать

   Стихи-кирпичи.

 

Вряд ли этим

 развлечь вас сумею.

Я так живу.

   И мне интересно:

Как,

натрудившись до боли в шее,

   Воплощается песня?

 

Как

её кровь оживляет нам души?

Слёзы споили как?

   Жжёт вино вен?

Я ковырялся в ней…

Судьи слушали,

   Постановили:

ВИНОВЕН!

 

В чём же?

В том, что души работать

  заставил?

В том, что выгреб гной

 из мысли?

Если виновен, то

в грубом составе,

   Но не в смысле.

I.

 

Всё начиналось

с невинной игрушки:

«Мама,

хочу пострелять по уткам».

Мама купила,

открыла: Пушкин.

   Глупая шутка.

 

Я заигрался,

поверил и жил так:

Раннего утра фаянсовый звон;

Розы рассыпаны;

рядом, под вилкой,

   Стих на салфетке… –

Сон!

 

Сны воплощались.

  И музыке в такт

Мучил я маму

наивно-лирическим.

Думал:

   должно быть, именно так

   Совершается ПОЭТИЧЕСКОЕ…

 

Так и не понял,

  за что же она,

Сыну открывшая Пушкина сонники,

Вынудила

– за вид из окна –

   Шагнуть с подоконника.

 

*

Вышло

абсурдное существование:

Вроде бы дом есть,

но я – на фасаде;

Есть ощущение тёплого здания,

   Только – спиной

  и сзади.

 

Ветер, шум города,

брызги акации,

Цепи ограды

и звёздная высь –

Вот что мне нужно!

Но я – в прострации,

   С криком в ушах:

Вернись!

 

Люди внизу

бегут, озабоченны.

Ночь озадачила:

 стоит ли вниз?

Это же пошло –

   лежать на обочине,

   Если прогнил карниз.

 

Замер. Растерян.

  Мне ужас пророчат!

Пальцы немеют в сухом исступлении.

Бог мой!

Я понял,

бездействие строчек –

   Единственное преступление.

 

 

 

II.

 

Что ж,

  вокруг дома?

 Снаружи по КЛЕТКЕ

С узким карнизом?

   Назад хода нет!

Клетка закрыта.

Влезаю к соседке,

   Влажный,

хриплю:

  – Привет.

 

Дождь разыгрался

и стягивал струи –

Первую дрожь подражания –

с тела.

Дождь – это музыка,

  звук поцелуя,

   То, что ты так хотела.

 

Важно,

не трогать мелодию речи,

Сразу не тратить

её оборот…

Первыми

   бросились руки на плечи,

   Плавился рот.

 

Фразы… обрывки…

щенячьи звуки…

Мысли на ощупь…

желания ком… –

Первая проба бороться со скукой

   Всего лишь стихом.

 

*

Выдумкой!

 Частью буквальных событий!

Я эти сцены

по чувству выстраивал:

Вместо цветов и конфет

к чаепитию,

   Раздражал Цветаевой.

 

Вместо того

чтобы сок и варенья

Прятать на полки кладовок

   во мраке,

Я удалялся

и – до отчуждения –

   Обрастал Пастернаком.

 

Вместо прогулок по паркам

с собакой,

Всех пикников макаронных

(по-флотски),

Я развлекался

словесной дракой

   С эпигонами Заболоцкого.

 

Ясно, что выродкам

в доме нет места, –

Я это выгреб открытой душой:

Близость была,

    но БЫЛА…

по соседству…

 

   Ушёл,

   откуда пришёл.

---