НА ВЛАДИМИРСКОЙ ГОРКЕ
С любовью к деревьям,
жене, но и к другу,
Я всё ещё не
надышался асфальтом.
Я всё ещё слушаю
старую фугу
Опавшей листвы,
совершающей сальто
В последнем желании
быть здесь покровом,
В желании подлинном –
в том, что без выбора.
И только священнейшим
старым коровам
Дано пенсионно
бродить здесь,
как выговор.
Мне друг дал ключи
от квартиры любовницы
И тихо сказал:
«Сам вернуть не могу».
Я тоже не мог
очень долго опомниться,
Но выполнил быстро,
почти на бегу.
И вот слышу парк,
музыкальный до дрожи,
И песню Иосифа,
как в преисподней…
Сменю гнев на милость –
останусь всё тот же,
Всё там же,
всё тем же,
но только спокойней.
Ни это ли важно
в любви к ним, что я
Заботливо прячу
бред принципиальности?
Быть может, меня,
может быть, бытия
Частицу
спасёт этот жест
от брутальности.