Когда я смотрю на небо, я с небом не говорю.

Новые фонари преображают плоскость

Берега. Кажется, все предельно просто -

Лето стремительно катится к сентябрю,

Ночь преломляет касательную горизонта,

Превращая его в пунктир: точка, тире;

Но на линии фронта крейсер снимает стресс

Городу, вырастающему из гарнизона

Во что-то, отдаленно смахивающее на курорт.

Лето проходит, как головная боль,

К которой привык, будто к запаху канифоли,

Крейсер снимается с якоря, ложится на правый борт,

Отправляясь к полуразрушенному Колофону;

Впереди - Геллеспонт, а в спину - попутный ветер,

Горизонт, как и прежде, выхолощен и дискретен,

Судно скользит звуковой волной по нейлону...

Этот поход - последний. Скоро кавалергард,

Воспетый впоследствии дряхлым уже Мимнермом,

Отправится за руном, так действующим на нервы

Жителям города, исчезнувшего с карт.

Небо молчит, контуженное салютом,

И утро приходит, как позже придет война.

Греция пала, Таврида обречена,

Колхида протянет до следующего налета;

Пока же - восход, главный мирской фонарщик

Приближает сентябрь. Дети готовы к школе.

Юноши любят, упражняются в дискоболе.

Если будет "потом", то будет намного ярче;

Если... будем. Жизнь стремительней, чем Милет.

Мнемонический бог постарел и уже не важно,

Как правильней - тяжело или бесшабашно.

Важно присутствие лоцмана на корабле.