Я звоню. Вы уже (до сих пор?) не спите,

Зазывает подруг загулявший кот.

У тебя — то Мариша, то сразу Юля,

Ты узнала, как ждут января в июле —

Лишь бы только закончился чёртов год.

Ты узнала, как небо идёт на убыль,

Как безвкусны на грани распада губы

И кинжалы зрачков пробивают лёд…

На тебя — то депрессия, то проруха.

Что ни сон — беспардонно ложится в руку

Злополучной синицей. Не наш полёт.

Ты срываешься. В трубке — смешная ругань.

Я тебя не зову ни врагом, ни другом.

Отголосок минувшего — всё пройдёт.

Устаканится — впрочем, прости, забыла.

Вы в завязке уже. От былого пыла —

Очерёдности звуков земных частот.

А завидовать мне — ну такая ересь…

Мы утопли в своей непреклонной вере

В торжество рок-н-ролла. Попсовый век.

Кто-то рубит бабло. Собирают щепки

Прилипалы – паучьи ручонки цепки.

Мы стреляем. И мимо. Но гаснет свет.

И неважно, что бабы твои — «паскуды»,

Что поэту приходится мыть посуду

Трижды в день. Знаю, муза меня простит.

Ты не бойся простыть — нараспашку окна,

Не меняйся по мелочи. И не дохни.

Из последних силёнок — расти, расти…

Мне плевать, кто проснётся в твоей постели,

И какие наутро наметишь цели

После ночи сплошного «Иди ты на…»

Неслучайно маршрут мне на север выпал —

Мы при встрече за здравие всё же выпьем.

…А на донышке — самая суть видна.