На чёрном, говорят, не видно – врут! (Крайзер)

На щеке чёрен тёрен истёкшей ресницы,

словно кровь запеклась…

Мне которую ночь темень беглая сниться,

следом вычурным в грязь

наступающий день. На колючие космы

веток вешает ленты туман.

А в гранёном стекле луж миндально раскосы

в нервных швах домоткан-

ные листья, растёртые ветром в обрывки

недописанных фраз.   

Нас молчание тянет испутанной рифмой

на царапанный риф. Миаз-

мы болотистых сумерек вяжут

запахи табака.

Ипохондриком счастье в бессрочном вояже

до весны, до пока…

До покатого неба дотронувшись пальцем,

покачнусь  до тебя,

чтобы в горькую, в плечи, устало смеяться…

и как в морось – в коньяк.

Расстегни, разорви, откупоривай с чувством

свежеплаканной лжи,

чтоб лилось – как трещало не щепками, чуркой,

чтоб соврать или жить!

Мне не нужно закусывать сексом и сердцем,

и от яблок – оскоминой дым.

Мне бы только глотать и рассеянно греться…

и скучать по родным.

А когда мы состаримся ровно на четверть

часовую, расставшись вдвоём,

неслучайная осень подбросит за чей-то

воротник ноябрём

обречённые капли – в довесок надежде

тем, чьи стянуты рты…

Кувырком, друг на друге, шальной бред на бреде –

я и ты…