«Хочется пить,
Но в колодцах замерзла вода.
Черные-черные дыры ...
Из них не напиться»
(А.Башлачев)

В чашке – волны бьются о борт. Как твои глаза – карие.
Прорубь зрачков. Черные дыры-колодцы. У неба – кариес!
Слышите, те, кто под полом и над потолком: через край
Перегнусь, крик теннисным мячиком: «вылезай-ай-ай!..»
На последнем вдохе без выдоха – падаю в колодец и вниз,
За чужие «жди» цепляюсь подолом – рву платье. В и из...
В и из. В чашке – шторм. А(с)соль рассыпалась. Грей – утонул.
Руки – в теплые бока чашки. Ты бормочешь то ли «ну-ну»,
То ли «ну-ну-ну», как детей – измотанный кот Баюн
«Утро вечера», «варенье на завтра». Я раскачиваюсь: «врун,
Ты ведь врун, обещал «вернусь», целиком, без остатка,
Задержки и «можно войти»… Загляни под подушку – тетрадка.
В ней – сны. Это я, когда ты выходишь, нервно ломая
Пальцы, раздавая «привет» и «прощайте» соседям, хромая
На оба полушария головы. Это я, когда на окно-открытку
Так осторожно становишься – первая пытка-попытка
Перейти дорогу самостоятельно. Это я, когда ты ногами –
От рамы (в велосипедное детство – на подушечки), местами
Меняя меня и… Я, когда ты – рисунок ребенка на асфальте
Мелками. Я, когда по твоей команде «кругом» всё делает сальто.

Видишь: там, за тысячью протянувшихся городов – огоньки.
Помнишь: тогда, за тысячью календарей – ты обещал мне коньки.
Говорят: то ли год назад, то ли в среду, то ли в следующем месяце
Красное солнышко на бельевой веревке повесилось.