По следам людоедского полдника, мистер Крузо,

поступает закат в Ваше веденье до восхода.

Нимфу можете выбрать, а если неймётся – музу

и плодить соответственно – гимн, серенаду, оду...

Мне ведь тоже дано – хоть в автобусе – уединенье.

Или в кухне безмолвной, один на один с минтаем.

Что – Свобода? Она – одиночество, или – деньги?

– Нет ответа. Поскольку мир – не́ обитаем.

Дорогой Робинзон! Позвольте представиться. С Вами

говорит одиночка, к сему не причастный миру.

Я витаю, как Вы, в треугольном моём вигваме,

собираю крушений нетленные сувениры.

Простота воровства, звуковой набор деклараций.

Кособокою рифмой намазан сюжет на образ –

и на клетчатый фон нанесён мой стишок дурацкий,

и какой Аполлон внушил его мне, раздобрясь!

А каков Аполлон, такова и его Эвтерпа.

Таковы и иные – друиды, дриады, духи...

Мне бы только успеть проорать, не сбивая темпа,

что-нибудь посмешней из кромешной моей чернухи.

Мне бы только покрыться пупырышками озноба,

мне бы в гавани спрятаться, не поднимая флагов.

А лавровые веники пусть разбирают снобы

на каких-нибудь их коллективных архипелагах.