Мы несвободны – от смены зимы и лета,

в рабстве у солнца, дождя и причуд природы…

В холод не выйдешь из кожи своей раздетым –

в холод людской пустоты за пустой победой.

В холоде этом она поражает очень:

даже свершилось – как будто и не бывало.

Мы все равно несвободны – от дня и ночи.

Даже проспав трое суток, умрешь усталым.

Мы все равно несвободны. За что сражаться?

За несвободу свою от чужой неволи?

Криноидее[1] от камня не оторваться…

Креноидеи на душу – морскою солью

льются, волнами врываясь в земные поры,

только земле эта соль – как ежу алмазы.

Две несвободы схлестнутся в семейной ссоре,

тысяча рабств революцией плюнет в массы –

передерутся, помирятся, перепьются,

а протрезвев, успокоятся в новых клетках.

Мы все равно несвободны – от революций,

вспышек на солнце и счастьишек наших редких.

Свободолюбцы страдают – и поделом нам.

Тихие винтики счастливы? Ну, спасибо!

…Милый, даю тебе в сердце пять лет условно,

можешь уже не скрывать каземат и дыбу.