Проходит он и говорит тебе походя: на лишь
Какие-то в общем несчастья, неродственный берег.
Ты мир в результате на тридцать копеек меняешь,
И с миром меняешься тоже на тридцать копеек.

И дальше надеешься всё же, что частный твой случай
Пускай хоть не Бог и не вечность, но стерпит бумага,
Что как-то вообще обойдётся. Припадки падучей
Тебя обойдут стороной. Без последнего шага

Весь путь совершенно бессмыслен. Но мы ли умеем?
Но мы ли способны воскреснуть сквозь саги и стансы?
Как будто сто жизней ты борсался честным евреем,
Но так и не ткнулся рубильником в свет христианства.

Язычником дерзким вдруг, бац, не проснулся в исламе,
Чудес неразрывных вдруг, бац, и не стал очевидцем.
В отключенном телеке часто по первой программе
Такая тоска и такое желание спиться,

Как будто былое от века тебя не покинет,
Как будто весь в рёбрах обратно пришёл с судоверфи
И хочется с этим причалить к бархану в пустыне.
А, впрочем, не надо. Бумага офсетное стерпит.