У! опять — заалела рубашка,

И огнем полыхает живот…

Разметался в беспамятстве Сашка,

Престарелую няню зовет…

«Няня?» — Сашку пугает молчанье;

О, коснулись горячего лба…

Как прерывисто няни дыханье,

Родионовна — слишком слаба.

А ведь Сашке — хотя бы — такая,

Только б — лоб промокнула платком,

Безответная в ласке, сухая,

Что тоскует о Сашке своем…

Вот — горячечный пот промокнула…

И, безмолвно поправив компресс:

«Ох…» — как будто тихонько вздохнула,

Сожаленья и горечи без…

Да! у няни — душа нараспашку,

Ведь — родная, хотя умерла, —

Защищает — сердечного, Сашку,

От обиды и боли, и зла…

И забылся сияющий Сашка,

Милой памятью, тенью храним:

Что с того, что живот и рубашка,

Если няня любимая — с ним?!