Золотистые ящерки в белом песке под травой…
Невидимочки-пальчики ветра… Рыжинка в воде…
Чернотенные пальмы ветристо трясут головой
над ожогами вечного лета на вечной тебе…

Это – мельница солнца из сахара делает боль…
Это – мельница в камне – все горести вытравит в бель…
Это – тропики, детка, – как птица, звенят над тобой
о расслоенный воздух кокосовый…

Спеешь ли?
Спей! –

над водой-бирюзой, на чью спину слетают с кустов
жёлто-розово-белых – реснички (загадывай цвет!),
под листом серебристым и сломанным жёлтым листом,
меж колибри, не видимых в тёплой нектарной пыльце,

собирая в «до нитки….» смешки торпливых дождей,
видя хлопок, растущий на «Мамушках» в пятую ширь…
Поспевай, как моллюск – на мангале, – рыжей и рыжей!
Поспевай – обгоревшую кожу на ветер транжирь!

…волдыри на лице или ящерно-плачущий лоб…
Подбородочек солнца, целующий Дьявольский мост…
Как минуты баюкают свой первозданный галоп!
Как всё медленно тянется к небу – в разжаренный рост! –

к белым-белым – на чёрном, и к пальмовым дредам – на чё…,
к двухкопеечной булочке лунной – помельче, чем моль!
Но под ней чёрным мельникам тропиков петь – горячо,
но под ней зверь-печаль – домовёнок косматый ручной –

спит за пазухой крепко и ящеркам крутит хвосты
в ананасовом сне, жёлто-жёлтом – до зависти дня
с ярко-солнечной грудкой…

Как ночь неустанно хрустит
перекличками трав на ушной перепонке!..
Тень на
темноте непослушает телу – за сахаром в сад
невидимок дождливых и дымчатых пальчиков пальм
удирает от северных мыслей…

…все горести спят.
Вот и ты спи – как выжатый в ромову кровушку – лайм,
как морской птеродактиль, в волну окунающий киль,
как дорожка – в ногах теплодушных кофейных теней…

Это – тропики, детка…
Ожогом лицо намыль –
чтоб хоть что-нибудь было привычное – «побольней».