По сиреневой нитке в стакане - букет саранчи…

Сарафанное радио сердца сюсюкает боли…

Мы с тобой заживем, как на крови живут палачи.

Мы с тобой заживем, словно ранки - на кожаном поле…

Кожа в  кожу - как кошки - хвостами утыканно - в  нос…

Губы в губы - как бабочки - крыльями - в  свечкины крылья…

Голос в трубку течет, как истерзанный воздухом воск,

обжигаясь о дождь на побегах седого акрила

свитерка-смирунка…

О рука, ну на что ты - рука?

Не булавка - под родинкой дальней, за полюсом трубки?

Наши руки угрюмо танцуют под сонник сурка,

по столам и кроватям, меж скук и рассыпанных крупок,

между "между" и "завтра" - танцуют сиреневый джаз…

Заметает сиренью язык, словно снегом - дорогу…

Саранча-скуконча, раздраженья на слово лишась,

занимает места на ладонях, поближе к порогу

между "сбросить" и "здравствуй, дождливый и пасмурный зверь",

и - качнуться в межцифрие, вжав в одиночество вечер…

Рассекание времени.

Дверь - как блуждающий нерв….

Исчисление скук…

Изваяния сдавленной речи…

Как же вышептать имя, которому - мало имен?

Как же выдышать стон, невозможный, как белый Израиль?

Беглость грустных улыбок невидимых…

Дымный грифон,

расправляющий зонтик из крыльев над "недосказали",

"недослышали", "недо"…

Сирены мобильных широт -

воскоротые девы на леске ненужных вопросов…

На сиреневой нитке - Обидов беззубый народ.

За сиреневой нитой - рука увядающей розой

разжимается…

Падает звук..

И - "Пока"…

И - "Привет"…

И - набег саранчи из слезинок…

И - цифры сначала…

Засюсюканной боли тоскливо…

Ночник-светоед,

как молитву, читает "ауууу" - как мы час намолчали,

спотыкаясь на гласных и со-непричастниках дыр,

не заполненных лаской, не вписанной в счет за минуты…

Мы с тобой заживем, как вулканный холодный волдырь

на луне, перечеркнутой лампочкой, голосом, лютым

до "наесться межцифрием, голосом кожи и рук,

изваянием близости, втиснутой в "Может быть… позже?.."

Телефонное радио сердца…

Сиреневый круг

над стаканом…

И чайные кошки баюкают кожу,

прижимаясь к ней снами, хвостами, ромашками глаз,

лабиринтами жизней, в которых мы - кошки и ливни,

саранча и цикады,

медузы, плывущие в джаз

океана, обнявшего солью молчание глины...