Перекрёстки-квартиры, где ночует надежда,

И усопшая совесть воскресает на миг…

Я сминаю усталость камуфляжной одеждой.

Умолчание плоти. Тишины динамит.

Одиноким патроном уцелею в обойме,

Но отсроченный выстрел — благовидный предлог,

Молчаливая тризна по тому, кто не пойман,

Чьё гранитное сердце не задето стрелой.

Переулки-балконы, коридоры-окопы,

Сокровенные крыши, чердаки-блиндажи…

А Вселенная, словно накануне потопа,

Обречённо застыла, от испуга дрожит.

Поседевшее небо ни о чём не попросит,

Содрогнутся деревья в ожидании вьюг…

Между нами петляет непутёвая осень,

И с похмелья рыдает, и уходит на юг.

У ноябрьской погоды неказистая внешность —

Перекисшей прохладой упоённо дыши.

Я тебе благодарна за транзитную нежность,

За ожог на стеклянной роговице души.

Расползается вечер студенистой амёбой

И развёрнута скатерть на двенадцать персон,

А твои поцелуи, словно водка по нёбу,

Согревают и дарят утешительный сон —

Я в него погружаюсь и бегу без оглядки,

И молюсь непрестанно о своём палаче…

Коммунальное пекло так уютно и сладко,

Будто точка опоры у тебя на плече.

И ни капли обиды за предавшую волю,

Погружённую в кому, дезертирам — почёт.

Я тебя выдыхаю перечёркнутой болью,

В пересохшей гортани и горчит, и печёт.

И внебрачное ложе, и часов кастаньеты,

По устам — забродивший замороженный сок.

…Мы проездом на этой захолустной планете —

Самовольно решили заглянуть на часок…